Разумеется, они очень-очень разные, внимательно следите за предупреждениями.
К фикам прилагается бонус.
Название: Сверхурочно (Overtime, оригинал здесь www.fanfiction.net/s/6806059/1/Overtime)
Автор: Weaver Blyx
Переводчик: Тёмная сторона Силы
Персонажи: Джин, Сэм, Энни
Жанр: джен, можете читть как преслэш. Юмор, флафф
Рейтинг: PG-13, в основном за бранные выражения.
Рейтинг: PG-13, в основном за бранные выражения.
Саммари: Ночь. Отдел. Трудовыебудни.
читать дальше
Вид у Картрайт был, как ему показалось, усталый и подавленный, она подпирала одной рукой подбородок, а покрасневшие глаза уткнулись в бумаги, покрывавшие стол. Не то, чтобы ей не с чего было загибаться. Как раз была четверть третьего ночи. Большая часть сотрудников давно разошлась по домам, и Хант напрягал всю волю, противясь искушению сбежать из офиса, чтобы пропустить в пабе стаканчик чего покрепче. Едва ли Карлинг прекратит отпускать шуточки по поводу его внезапных сверхурочных. Ханта, толстокожего, как носорог, неожиданно для него самого задевало, что сержант питал столь сильную враждебность к новому детективу-инспектору. От того, что Тайлер сам всё время подставлялся, было не легче.
- Остаёшься присмотреть за детишками, шеф? – сказал Карлинг, накидывая плащ на плечи.
- Кто-то должен давать им це-у, - откликнулся Хант. – Кто знает, во что они без меня вляпаются.
В словах Ханта была только доля шутки. Он легко мог представить, как Тайлер добудет последнее звено в доказательствах связи Итонской банды и ареста группировки, и, с этим безрассудным упорством, так характерным для него, моментально бросится ловить шанс, а Картрайт за ним, как хвостик. Хант уже сто раз убеждался в устойчивых результатах этого дуэта. Было не лучшее время бегать по свиданкам со шпаной, особенно вроде Итонских, и Хант сомневался, что детективу-инспектору за себя удастся постоять, не говоря уж о защите Энни. Кому-то из них, а то и обоим, выйдет это боком. Хант не готов был столкнуться с такими последствиями.
- Пашешь прям как негр на плантации, - заметил Хант, заглянув через плечо Энни. – Любимчикам только лучшее?
Картрайт подняла на него мутный взгляд.
- Он действительно что-то нашёл, шеф, - сказала она. – Думаю, нам недолго осталось.
- До того, как ты вырубишься носом в стол? Если повезёт, выйдешь отсюда завтра к полудню.
- Вы прямо светитесь оптимизмом, шеф, а? – мягко сказала Энни.
Хант выпрямился, нахмурил брови.
- Надеюсь, смогу пролить солнечный свет на твоего гуру по витанию в облаках. Я давно уже должен быть в кроватке.
Энни придержала его, схватив за руку своей маленькой ручкой.
- Будьте с ним помягче. В последнее время ему туго пришлось. Его родители…
Хант почувствовал, что нахмурился сильнее.
- Мы не были и не будем чёртовой дуркой для долбаных психов!
Энни потёрла лоб.
- Да знаю я, знаю, просто… Знаете, что-то с ним не так, что-то в нём. Ему больно, шеф. Не знаю, в чём дело, но он поехал слегка, совсем чуть-чуть, с виду почти не скажешь, и ему нужна моя… наша… помощь.
Хант примолк на время. В конце концов произнёс, глубокомысленно и бесстрастно:
- Слишком сблизились, а? Не очень умно, правда?
Картрайт заметно напряглась.
- Советы мне даёте? – спросила она.
- Я не даю советов, - сказал Хант. – Я предъявляю факты, - он глянул в сторону стола детектива-инспектора, где тот сам был скрыт за кипами папок, подшивок и книг. – И я не цацкаюсь со своими офицерами. Никогда.
Не обращая внимания на её протестующее бормотание, Хант пробрался к рабочему месту детектива-инспектора. Обойдя его кругом, чтобы видеть детектива-инспектора беспрепятственно, Хант скрестил руки на груди и насупился.
- Ну, Тайлер, - сказал он, - что, если мы пригласим сюда премьер-министра и попросим объявить Тайлера лучшим, по моему мнению, среди тормозящих замшелых жоп?
Энни спрятала лицо в ладонях.
К удивлению обоих, ответа не последовало.
Хант вытаращил глаза от того, что ему предстало. Тайлер развалился на стуле, голова откинулась назад в ужасном, неудобном положении, а руки вяло и безжизненно повисли. Его рот – этот умничающий рот Хант особенно терпеть не мог – был слегка приоткрыт, но совершенно неподвижен. Не было ни звука, ни даже малейшего шевеления.
- Пресвятая Мария, - прошептал Хант. – Это случилось.
- Что? Что случилось? – Энни в минуту оказалась на ногах.
- Не боись, Картрайт, - резко сказал старший детектив-инспектор. – Глянь, если хочешь. Похоже, ты проиграла гонку Спящих Красавиц. Местечко занято.
Энни метнулась к Ханту. Наверно, излишне было бы говорить, что она впилась глазами в бессознательного Тайлера, но к удивлению в её взгляде примешивались нежность и теплота. Она протянула руку и замерла, всё ещё сопротивляясь желанию прикоснуться к нему.
- Нам стоит его разбудить? – пробормотала она.
- Ну конечно нам стоит его разбудить! – взорвался Хант. – Представь рожу каждого первого, кто сюда притащится и наткнётся на второго человека в отделе, храпящего так, что хренов потолок трясётся!
Вот это был полноценный ор Ханта, старшего детектива-громовержца, от одного эха которого трепетали сердца преступников, зачастую служивший прелюдией к полёту кулака и отличной трёпке. Не многие были способны противостоять его грубой силе. Одному только Тайлеру удавалось оставаться спокойным перед лицом гнева старшего детектива-инспектора. Была в этом непокорность, которая вызывала одновременно уважение и недоверие Ханта, оценивалась им как достоинство, а временами – как неисправимый дефект. Тем не менее, в этот раз Тайлер остался совершенно безучастен. Он не двигался, мягко посапывал, и лёгкая, почти незаметная морщинка на лбу являлась единственным признаком того, что его вообще потревожили. Но и она могла быть просто совпадением.
- Спит что твой грешник в церкви, - заметил Хант философски.
- Но нельзя же его так оставить, - Энни ближе наклонилась к Сэму, наконец решившись положить руку ему на плечо. – У него шея будет болеть ужасно, а ему и так плохо, из-за этих кошмарных мигреней.
Хант наблюдал, как Энни дотронулась до руки Сэма, потрясла его легонько. Лицо у него помрачнело.
- Ну, так ты его никогда не разбудишь, - сказал он. Потом плечом отодвинул её в сторону, наклонился так, что лицо замерло в паре сантиметров от лица Сэма, так близко, что можно было ощутить лёгкое дыхание спящего. – Детектив-инспектор Тайлер, какого лысого хера ты тут творишь?!
- Мм…
Сэм пробурчал что-то бессвязное, морщинка у него на лбу углубилась. Хант с удивлением увидел, как его второй-человек-в-отделе отвернул от него физиономию и глубже погрузился в мир снов, горестно поджав губы. Скривившись, Хант сгрёб Сэма за ворот куртки, собираясь насильственно привести детектива-инспектора в состояние бодрствования. Энни остановила его, издав протестующий стон.
- Не надо, шеф, пожалуйста, - сказал она. – Я никогда не видела его таким мирным. Посмотрите на него.
Хант фыркнул.
- Что там у тебя в башке, а? Оставить его так?
- Я подумала… - Энни заколебалась. – Я подумала, вы могли бы поднести его, сэр.
- Поднести!
Шок в минуту сменил раздражение. Не то, чтобы он не мог, Сэм был изящной конструкции, что делало его довольно лёгкой ношей, но это было дело принципа. Тащить Тайлера было ниже достоинства, не говоря о нарушении этикета. Если кто увидит, никогда ему не забудет. Как бы он ни ценил Тайлера, несмотря на их различия, а всё же не готов был переехать в одну с ним голубятню.
- Только до моей машины, - умоляюще попросила Энни. – Пожалуйста! Я отвезу его домой.
- А потом что? Закинешь на плечо, как мешок с картошкой? – рассердился Хант. – Мне пришлось бы поехать с тобой. Тебе ни за что не справиться.
- Тогда поехали?
Хант не ответил. Он поглядел на Тайлера, всмотрелся в бледное, усталое лицо. Что-то в душе дрогнуло.
- В первый и последний раз, - сказал он.
Вид у Картрайт был, как ему показалось, усталый и подавленный, она подпирала одной рукой подбородок, а покрасневшие глаза уткнулись в бумаги, покрывавшие стол. Не то, чтобы ей не с чего было загибаться. Как раз была четверть третьего ночи. Большая часть сотрудников давно разошлась по домам, и Хант напрягал всю волю, противясь искушению сбежать из офиса, чтобы пропустить в пабе стаканчик чего покрепче. Едва ли Карлинг прекратит отпускать шуточки по поводу его внезапных сверхурочных. Ханта, толстокожего, как носорог, неожиданно для него самого задевало, что сержант питал столь сильную враждебность к новому детективу-инспектору. От того, что Тайлер сам всё время подставлялся, было не легче.
- Остаёшься присмотреть за детишками, шеф? – сказал Карлинг, накидывая плащ на плечи.
- Кто-то должен давать им це-у, - откликнулся Хант. – Кто знает, во что они без меня вляпаются.
В словах Ханта была только доля шутки. Он легко мог представить, как Тайлер добудет последнее звено в доказательствах связи Итонской банды и ареста группировки, и, с этим безрассудным упорством, так характерным для него, моментально бросится ловить шанс, а Картрайт за ним, как хвостик. Хант уже сто раз убеждался в устойчивых результатах этого дуэта. Было не лучшее время бегать по свиданкам со шпаной, особенно вроде Итонских, и Хант сомневался, что детективу-инспектору за себя удастся постоять, не говоря уж о защите Энни. Кому-то из них, а то и обоим, выйдет это боком. Хант не готов был столкнуться с такими последствиями.
- Пашешь прям как негр на плантации, - заметил Хант, заглянув через плечо Энни. – Любимчикам только лучшее?
Картрайт подняла на него мутный взгляд.
- Он действительно что-то нашёл, шеф, - сказала она. – Думаю, нам недолго осталось.
- До того, как ты вырубишься носом в стол? Если повезёт, выйдешь отсюда завтра к полудню.
- Вы прямо светитесь оптимизмом, шеф, а? – мягко сказала Энни.
Хант выпрямился, нахмурил брови.
- Надеюсь, смогу пролить солнечный свет на твоего гуру по витанию в облаках. Я давно уже должен быть в кроватке.
Энни придержала его, схватив за руку своей маленькой ручкой.
- Будьте с ним помягче. В последнее время ему туго пришлось. Его родители…
Хант почувствовал, что нахмурился сильнее.
- Мы не были и не будем чёртовой дуркой для долбаных психов!
Энни потёрла лоб.
- Да знаю я, знаю, просто… Знаете, что-то с ним не так, что-то в нём. Ему больно, шеф. Не знаю, в чём дело, но он поехал слегка, совсем чуть-чуть, с виду почти не скажешь, и ему нужна моя… наша… помощь.
Хант примолк на время. В конце концов произнёс, глубокомысленно и бесстрастно:
- Слишком сблизились, а? Не очень умно, правда?
Картрайт заметно напряглась.
- Советы мне даёте? – спросила она.
- Я не даю советов, - сказал Хант. – Я предъявляю факты, - он глянул в сторону стола детектива-инспектора, где тот сам был скрыт за кипами папок, подшивок и книг. – И я не цацкаюсь со своими офицерами. Никогда.
Не обращая внимания на её протестующее бормотание, Хант пробрался к рабочему месту детектива-инспектора. Обойдя его кругом, чтобы видеть детектива-инспектора беспрепятственно, Хант скрестил руки на груди и насупился.
- Ну, Тайлер, - сказал он, - что, если мы пригласим сюда премьер-министра и попросим объявить Тайлера лучшим, по моему мнению, среди тормозящих замшелых жоп?
Энни спрятала лицо в ладонях.
К удивлению обоих, ответа не последовало.
Хант вытаращил глаза от того, что ему предстало. Тайлер развалился на стуле, голова откинулась назад в ужасном, неудобном положении, а руки вяло и безжизненно повисли. Его рот – этот умничающий рот Хант особенно терпеть не мог – был слегка приоткрыт, но совершенно неподвижен. Не было ни звука, ни даже малейшего шевеления.
- Пресвятая Мария, - прошептал Хант. – Это случилось.
- Что? Что случилось? – Энни в минуту оказалась на ногах.
- Не боись, Картрайт, - резко сказал старший детектив-инспектор. – Глянь, если хочешь. Похоже, ты проиграла гонку Спящих Красавиц. Местечко занято.
Энни метнулась к Ханту. Наверно, излишне было бы говорить, что она впилась глазами в бессознательного Тайлера, но к удивлению в её взгляде примешивались нежность и теплота. Она протянула руку и замерла, всё ещё сопротивляясь желанию прикоснуться к нему.
- Нам стоит его разбудить? – пробормотала она.
- Ну конечно нам стоит его разбудить! – взорвался Хант. – Представь рожу каждого первого, кто сюда притащится и наткнётся на второго человека в отделе, храпящего так, что хренов потолок трясётся!
Вот это был полноценный ор Ханта, старшего детектива-громовержца, от одного эха которого трепетали сердца преступников, зачастую служивший прелюдией к полёту кулака и отличной трёпке. Не многие были способны противостоять его грубой силе. Одному только Тайлеру удавалось оставаться спокойным перед лицом гнева старшего детектива-инспектора. Была в этом непокорность, которая вызывала одновременно уважение и недоверие Ханта, оценивалась им как достоинство, а временами – как неисправимый дефект. Тем не менее, в этот раз Тайлер остался совершенно безучастен. Он не двигался, мягко посапывал, и лёгкая, почти незаметная морщинка на лбу являлась единственным признаком того, что его вообще потревожили. Но и она могла быть просто совпадением.
- Спит что твой грешник в церкви, - заметил Хант философски.
- Но нельзя же его так оставить, - Энни ближе наклонилась к Сэму, наконец решившись положить руку ему на плечо. – У него шея будет болеть ужасно, а ему и так плохо, из-за этих кошмарных мигреней.
Хант наблюдал, как Энни дотронулась до руки Сэма, потрясла его легонько. Лицо у него помрачнело.
- Ну, так ты его никогда не разбудишь, - сказал он. Потом плечом отодвинул её в сторону, наклонился так, что лицо замерло в паре сантиметров от лица Сэма, так близко, что можно было ощутить лёгкое дыхание спящего. – Детектив-инспектор Тайлер, какого лысого хера ты тут творишь?!
- Мм…
Сэм пробурчал что-то бессвязное, морщинка у него на лбу углубилась. Хант с удивлением увидел, как его второй-человек-в-отделе отвернул от него физиономию и глубже погрузился в мир снов, горестно поджав губы. Скривившись, Хант сгрёб Сэма за ворот куртки, собираясь насильственно привести детектива-инспектора в состояние бодрствования. Энни остановила его, издав протестующий стон.
- Не надо, шеф, пожалуйста, - сказал она. – Я никогда не видела его таким мирным. Посмотрите на него.
Хант фыркнул.
- Что там у тебя в башке, а? Оставить его так?
- Я подумала… - Энни заколебалась. – Я подумала, вы могли бы поднести его, сэр.
- Поднести!
Шок в минуту сменил раздражение. Не то, чтобы он не мог, Сэм был изящной конструкции, что делало его довольно лёгкой ношей, но это было дело принципа. Тащить Тайлера было ниже достоинства, не говоря о нарушении этикета. Если кто увидит, никогда ему не забудет. Как бы он ни ценил Тайлера, несмотря на их различия, а всё же не готов был переехать в одну с ним голубятню.
- Только до моей машины, - умоляюще попросила Энни. – Пожалуйста! Я отвезу его домой.
- А потом что? Закинешь на плечо, как мешок с картошкой? – рассердился Хант. – Мне пришлось бы поехать с тобой. Тебе ни за что не справиться.
- Тогда поехали?
Хант не ответил. Он поглядел на Тайлера, всмотрелся в бледное, усталое лицо. Что-то в душе дрогнуло.
- В первый и последний раз, - сказал он.
Название: Пять минут после конца света
Жанр: ангст, десфик
Пейринг: Джин/Сэм
Рейтинг: R
Саммари: Вы серьёзно рассчитывали на продолжительную кому, а всё случилось слишком быстро.
читать дальше
- И чтоб искали внимательно, как мартышка блох на своей заднице, - проворчал Хант и отхлебнул из фляги.
Забыв про недолеченную ногу, сердито пнул ножку раскладной кровати – сколько раз эта скрипучая немочь пыталась его сбросить. Если бы провалилась от хорошего траха – так нет же. Особенно паршиво было в первый раз, когда Хант рухнул в её объятия в пальто и ботинках, половина крючков, держащих полотно, вырвались с мясом, а он так и проспал до утра практически на четвереньках, еле потом встав на затёкшие ноги.
Нет, для траха им хватало и других, более надёжных поверхностей, а спал Сэмми-бой всегда в кресле. В смысле, когда день выдавался особенно тяжёлый и Джин готов был вырубиться даже на этом ублюдке британского кроватестроения. Пьяным вусмерть Хантом чистюля Дороти брезговала, а трезвый (ну, в какой-то мере) Хант мог заночевать и у своей миссис.
Хант повёл носом, глотнул ещё и отправился на кухню. Единственное приличное место в этой вонючей квартирке. Узким коридорчиком протиснулся мимо ванной, едва разминувшись с Реем. Выругал Рея беременной самкой бегемота. Ухватил краем глаза сырой полумрак, покрытое сетью трещин зеркало. Гадкая квартирка была у детектива-инспектора Тайлера, гаже не придумаешь. Временное пристанище. Временное. Печать этой временности, необустроенности лежала на всём: нагоняющих тоску отвратительно-зелёных обоях, затоптанном ковре, неудобной кровати и битом зеркале. Она оседала пылью на полках – за фотографией мальчика в полицейском шлеме, куда Сэм за всю эту вечность на одной половинке едва ли заглядывал.
Здесь не жили, здесь ночевали, перекантовывались. Не дом, а зал ожидания. Не хозяин, а случайный постоялец.
Утром он подбирал тело с кровати, а вещи с пола, тащился на кухню, на кухне хотя бы немного пахло жизнью. Готовил – и хорошо готовил, если доходили руки до чего-нибудь, кроме быстрорастворимой недокофейной бурды. На том же маленьком столе, на старом покрывале, гладил свои пижонские рубашки. Ругал Ханта за окурки в чашке.
Глаза защипало.
Шаткий стол, скрипучие стулья. Утюг подвязан проволокой, ручка в изоленте. Сколько раз они всё это роняли, сворачивали во время драки, стол выдерживал двойной вес, на обоях за ним протёрта полоска. Разномастные чашки на подоконнике: в двух остатки кофе, в третьей растёт кактус.
- Шеф! – Крис присел на край стола, поёрзал, устраиваясь поудобнее, стол знакомо заскрипел, ножка с противным визгом провезла по линолеуму, совсем расшаталась.
Джину как никогда захотелось приложить руки к этой брошенной квартирке, к этим неухоженным вещам, как бывало трезвым воскресным утром дома у миссис, да поздно спохватился.
- А что мы ищем, шеф?
- Вчерашний день, - бросил Хант.
- Уж лучше вчерашний, чем сегодняшний, - Крис раздавил окурок в чашке. Сэм бы сейчас выдал ему по первое число: да здесь любая вещь – улика.
Хант поймал себя на мысли, что когда на этом месте стоял Сэм, кухонька не казалась такой тесной.
- Мелкий педик, - пробормотал он сквозь зубы. – Задал нам работы.
Не оставил никакой надежды.
Если бы жизнь была похожа на хантовские любимые фильмы… Кортину заносит на сыром асфальте, визжат тормоза, хрустит сминаемое ограждение, тяжёлый удар о воду, звонкий треск пуль, и только тёмные трубы старой фабрики на заднем плане продолжают себе дымить, равнодушные, как лиловые горы на горизонте выбеленной солнцем прерии. Он бы мог заливать об этом какому-нибудь дрочиле из Гайда:
- Жаль, не то слово. Бедняга. Служила нам столько лет верой и правдой. Да старушка Кортина, конечно же, неужто я про вашу дурочку Глэдис. Угробить такую тачку.
Если бы тело к тому же не нашли, да помножить это на сказки Энни, гулять бы по отделу слухам об этом грёбаном придурке, убравшемся в своё будущее, как Дороти в вонючий Канзас. А может и поползут эти слухи, та пародия на человека (твои прилипчивые слова, Глэдис), кого не до конца пристрелил перепуганный Крис, мамочкой клянётся, что Сэмми-бой начал вопить раньше, чем к нему притронулись. Детектив-инспектор Тайлер, дескать, бросил табельное оружие, схватился за голову и начал кричать:
- Не делайте этого! Просто оставьте меня здесь!
Маленький упрямый Сэм и четыре жлоба, били его чем придётся.
Старший детектив-инспектор не держал своих приболевших офицеров за руку, для этого имелась Энни. Он предпочитал метелить посягнувших на его Дороти недоносков в комнате находок. Только он имел право бить Тайлера, аккуратно, чтобы выбить дурь и не повредить ничего лишнего, чтобы тот понял, чей он и кто здесь главный. Прижать его, дать почувствовать вес, твёрдость, облапать везде. Ошалелый – смущённый – возмущённый – яростно выдирающийся из заграбаставших его лап Сэм. Когда надо подрочить, приятно вспомнить такое, а сейчас-то какого чёрта!
- Я не ханжа, шеф, но поверьте, это не моё!
- Всегда подозревал, что столь пристальная фиксация на гомосексуальной теме мммфф…
Зажать рот. Спустить штаны. Перегнуть через стол. Это было всего лишь вопросом времени.
- Моя миссис тоже бранится почём зря от недотраха.
И потрясённое, немного обиженное лицо Тайлера, прислонившегося к столу бедром, сидеть он ещё долго не сможет. Так смотрят на малыша, сломавшего по недосмотру дорогую вещь, не понимающего её ценности, ещё неловкого, но рука на которого не поднимается.
И упрямство его чёртово никуда не делось. «Нет» сменилось не на «да» и даже не на «ты сильнее». Теперь Хант знал, что за потаённая мысль в этих глазах так пугала. Сэмми-бой как будто смирился, не с ним, с чем-то в себе, потому что – это временно. И не взаправду.
От этого «не взаправду» хотелось выть ещё больше, чем от знания, что Тайлер помирает где-то там, на больничной койке, весь переломанный, и Джину всё не хватает моральных сил навестить его, больше, чем от чувства вины.
- Полез на этот склад, как мышь в бутылку. Ты где был в это время? – напустился он на Криса. В сотый раз, наверно, спросил.
Это ведь Хант орал на своего зама при всём отделе, как слон с перцем под хвостом, брызгая слюной и наливаясь кровью, как будто не знал, что Сэм совершенно спокойно ответит:
- Повышение децибелов не повышает значимости аргумента.И сделает всё по-своему. Прихватит Криса, оставит его «поглядывать» около машины, чтобы не перебудил полгорода, и полезет разведать, что там, на складе, потихоньку.
- Я всего на пять минут, шеф. За мороженым, пока босс там возится…<
- За мороженым… Я бы ещё понял, если бы это было пиво.
Даже фляжка не спасает, наводит, дрянь, на воспоминания, как губы Тайлера обхватывают чёртово горлышко чёртовой бутылки чёртового виски, которую сам же Джин ему и всучил, и расследование подождёт, никак нельзя после такого не утащить его в тёмный закуток больнички, там много таких закутков, как будто старый лабиринт отдали под палаты; никак нельзя не прижать его к сырой кирпичной кладке за баром Нельсона, а потом…
- Пока ты там стонал, как белоснежка под семью гномами, Нэнси, у нас свидетеля пришили!
А потом – вот это.
- Теперь вы все знаете ребятки, что бывает с теми, кто не слушается папочку Джин-Джини, - Хант тяжело опустился на стул, с которого жестом согнал Рэя. Это всегда было его место. Рэй пересел на стул Сэма – и как только этот мелкий хлыщ там помещался! – поглядел на шефа недоверчиво. Вот ведь, терпеть Тайлера не мог, а теперь жалеет. – Что вы все тут собрались, как цыпочки на бесплатную выпивку? Хорошо бы всё-таки найти и поблагодарить того, кто избавил нас от этой занозы в заднице. Ты, Рэймондо, особо, ты ему обязан будущим повышением.
Рэй раздавил окурок в чашке, Крис спрыгнул со стола.
Хант ещё выпил и выглянул в окно. Вид открывался тоже тот ещё. Измочаленные осенние кусты, уныло-ржавая кирпичная стена, через которую переливалась белёсая муть неба. Опять такой туман, что соседних домов не видно.
Оставьте меня здесь, кричал он. Зачем вы это сделали, я не могу дышать. Свет слишком яркий, белый-белый, белая-белая раскалённая боль, возвращающаяся в изломанное тело. Вспышка боли – потом удар, как в дурном зазеркалье, как в паршивом качающемся видеоролике, где звук перегоняет изображение. Не бывает интернета, кассетник зажёвывает плёнку, несмейтеменяотключатьяживооооооууууу
Энни всё рассказала Джину про психи Тайлера, и так странно было чувствовать обжигающую ревность: его, его Сэм поделился этим с сопливой девчонкой, а не с ним. Как возмутительно и больно было понять, что тебя считали ненастоящим. Он старший детектив-инспектор, а не мокрый сон голубой феи. С минуты на минуту преставится этот умник недоделанный, и он, Хант, не растает как утренний туман, а будет объяснять ребятам и начальству, про какие такие контакты с мужиками нынче с утра указано в отчёте патологоанатома. Одно дело обзывать зама педиком, и совсем другое, если он действительно был…
Не говорить же им то, что не сказал Сэму при жизни.
Тело Тайлера будет лежать на столе. Безжалостный свет. Инструменты. Сталь. Наручники. Тело Тайлера на хлипкой раскладушке, выбил дверь – и делай, что хочешь. Всего-то полдня прошло, а так его не хватает. Даже поругаться как следует не с кем.
Да что их сюда так тянет, что они жмутся в единственном месте квартиры, сохранившем отпечаток живого Сэма, как будто мир действительно вертелся вокруг него, и здесь можно протянуть лишних минут пять после конца света.
Рэй, вытягивающий из-за уха сигарету. Крис, обнимающий знакомый телефон, мерзко-болотно-зелёный, подклеенный изолентой, несомненно, принадлежащий этому гадскому месту.
- Помер, шеф. Звал какую-то Дженни, - честно сообщает наивный Крис.
Дверь за его спиной захлопывается, на кухне совсем темнеет, туча, видимо. И нет сил ни обернуться к окну, ни выглянуть в коридор, чтобы удостовериться: мир ещё на месте.
- И чтоб искали внимательно, как мартышка блох на своей заднице, - проворчал Хант и отхлебнул из фляги.
Забыв про недолеченную ногу, сердито пнул ножку раскладной кровати – сколько раз эта скрипучая немочь пыталась его сбросить. Если бы провалилась от хорошего траха – так нет же. Особенно паршиво было в первый раз, когда Хант рухнул в её объятия в пальто и ботинках, половина крючков, держащих полотно, вырвались с мясом, а он так и проспал до утра практически на четвереньках, еле потом встав на затёкшие ноги.
Нет, для траха им хватало и других, более надёжных поверхностей, а спал Сэмми-бой всегда в кресле. В смысле, когда день выдавался особенно тяжёлый и Джин готов был вырубиться даже на этом ублюдке британского кроватестроения. Пьяным вусмерть Хантом чистюля Дороти брезговала, а трезвый (ну, в какой-то мере) Хант мог заночевать и у своей миссис.
Хант повёл носом, глотнул ещё и отправился на кухню. Единственное приличное место в этой вонючей квартирке. Узким коридорчиком протиснулся мимо ванной, едва разминувшись с Реем. Выругал Рея беременной самкой бегемота. Ухватил краем глаза сырой полумрак, покрытое сетью трещин зеркало. Гадкая квартирка была у детектива-инспектора Тайлера, гаже не придумаешь. Временное пристанище. Временное. Печать этой временности, необустроенности лежала на всём: нагоняющих тоску отвратительно-зелёных обоях, затоптанном ковре, неудобной кровати и битом зеркале. Она оседала пылью на полках – за фотографией мальчика в полицейском шлеме, куда Сэм за всю эту вечность на одной половинке едва ли заглядывал.
Здесь не жили, здесь ночевали, перекантовывались. Не дом, а зал ожидания. Не хозяин, а случайный постоялец.
Утром он подбирал тело с кровати, а вещи с пола, тащился на кухню, на кухне хотя бы немного пахло жизнью. Готовил – и хорошо готовил, если доходили руки до чего-нибудь, кроме быстрорастворимой недокофейной бурды. На том же маленьком столе, на старом покрывале, гладил свои пижонские рубашки. Ругал Ханта за окурки в чашке.
Глаза защипало.
Шаткий стол, скрипучие стулья. Утюг подвязан проволокой, ручка в изоленте. Сколько раз они всё это роняли, сворачивали во время драки, стол выдерживал двойной вес, на обоях за ним протёрта полоска. Разномастные чашки на подоконнике: в двух остатки кофе, в третьей растёт кактус.
- Шеф! – Крис присел на край стола, поёрзал, устраиваясь поудобнее, стол знакомо заскрипел, ножка с противным визгом провезла по линолеуму, совсем расшаталась.
Джину как никогда захотелось приложить руки к этой брошенной квартирке, к этим неухоженным вещам, как бывало трезвым воскресным утром дома у миссис, да поздно спохватился.
- А что мы ищем, шеф?
- Вчерашний день, - бросил Хант.
- Уж лучше вчерашний, чем сегодняшний, - Крис раздавил окурок в чашке. Сэм бы сейчас выдал ему по первое число: да здесь любая вещь – улика.
Хант поймал себя на мысли, что когда на этом месте стоял Сэм, кухонька не казалась такой тесной.
- Мелкий педик, - пробормотал он сквозь зубы. – Задал нам работы.
Не оставил никакой надежды.
Если бы жизнь была похожа на хантовские любимые фильмы… Кортину заносит на сыром асфальте, визжат тормоза, хрустит сминаемое ограждение, тяжёлый удар о воду, звонкий треск пуль, и только тёмные трубы старой фабрики на заднем плане продолжают себе дымить, равнодушные, как лиловые горы на горизонте выбеленной солнцем прерии. Он бы мог заливать об этом какому-нибудь дрочиле из Гайда:
- Жаль, не то слово. Бедняга. Служила нам столько лет верой и правдой. Да старушка Кортина, конечно же, неужто я про вашу дурочку Глэдис. Угробить такую тачку.
Если бы тело к тому же не нашли, да помножить это на сказки Энни, гулять бы по отделу слухам об этом грёбаном придурке, убравшемся в своё будущее, как Дороти в вонючий Канзас. А может и поползут эти слухи, та пародия на человека (твои прилипчивые слова, Глэдис), кого не до конца пристрелил перепуганный Крис, мамочкой клянётся, что Сэмми-бой начал вопить раньше, чем к нему притронулись. Детектив-инспектор Тайлер, дескать, бросил табельное оружие, схватился за голову и начал кричать:
- Не делайте этого! Просто оставьте меня здесь!
Маленький упрямый Сэм и четыре жлоба, били его чем придётся.
Старший детектив-инспектор не держал своих приболевших офицеров за руку, для этого имелась Энни. Он предпочитал метелить посягнувших на его Дороти недоносков в комнате находок. Только он имел право бить Тайлера, аккуратно, чтобы выбить дурь и не повредить ничего лишнего, чтобы тот понял, чей он и кто здесь главный. Прижать его, дать почувствовать вес, твёрдость, облапать везде. Ошалелый – смущённый – возмущённый – яростно выдирающийся из заграбаставших его лап Сэм. Когда надо подрочить, приятно вспомнить такое, а сейчас-то какого чёрта!
- Я не ханжа, шеф, но поверьте, это не моё!
- Всегда подозревал, что столь пристальная фиксация на гомосексуальной теме мммфф…
Зажать рот. Спустить штаны. Перегнуть через стол. Это было всего лишь вопросом времени.
- Моя миссис тоже бранится почём зря от недотраха.
И потрясённое, немного обиженное лицо Тайлера, прислонившегося к столу бедром, сидеть он ещё долго не сможет. Так смотрят на малыша, сломавшего по недосмотру дорогую вещь, не понимающего её ценности, ещё неловкого, но рука на которого не поднимается.
И упрямство его чёртово никуда не делось. «Нет» сменилось не на «да» и даже не на «ты сильнее». Теперь Хант знал, что за потаённая мысль в этих глазах так пугала. Сэмми-бой как будто смирился, не с ним, с чем-то в себе, потому что – это временно. И не взаправду.
От этого «не взаправду» хотелось выть ещё больше, чем от знания, что Тайлер помирает где-то там, на больничной койке, весь переломанный, и Джину всё не хватает моральных сил навестить его, больше, чем от чувства вины.
- Полез на этот склад, как мышь в бутылку. Ты где был в это время? – напустился он на Криса. В сотый раз, наверно, спросил.
Это ведь Хант орал на своего зама при всём отделе, как слон с перцем под хвостом, брызгая слюной и наливаясь кровью, как будто не знал, что Сэм совершенно спокойно ответит:
- Повышение децибелов не повышает значимости аргумента.И сделает всё по-своему. Прихватит Криса, оставит его «поглядывать» около машины, чтобы не перебудил полгорода, и полезет разведать, что там, на складе, потихоньку.
- Я всего на пять минут, шеф. За мороженым, пока босс там возится…<
- За мороженым… Я бы ещё понял, если бы это было пиво.
Даже фляжка не спасает, наводит, дрянь, на воспоминания, как губы Тайлера обхватывают чёртово горлышко чёртовой бутылки чёртового виски, которую сам же Джин ему и всучил, и расследование подождёт, никак нельзя после такого не утащить его в тёмный закуток больнички, там много таких закутков, как будто старый лабиринт отдали под палаты; никак нельзя не прижать его к сырой кирпичной кладке за баром Нельсона, а потом…
- Пока ты там стонал, как белоснежка под семью гномами, Нэнси, у нас свидетеля пришили!
А потом – вот это.
- Теперь вы все знаете ребятки, что бывает с теми, кто не слушается папочку Джин-Джини, - Хант тяжело опустился на стул, с которого жестом согнал Рэя. Это всегда было его место. Рэй пересел на стул Сэма – и как только этот мелкий хлыщ там помещался! – поглядел на шефа недоверчиво. Вот ведь, терпеть Тайлера не мог, а теперь жалеет. – Что вы все тут собрались, как цыпочки на бесплатную выпивку? Хорошо бы всё-таки найти и поблагодарить того, кто избавил нас от этой занозы в заднице. Ты, Рэймондо, особо, ты ему обязан будущим повышением.
Рэй раздавил окурок в чашке, Крис спрыгнул со стола.
Хант ещё выпил и выглянул в окно. Вид открывался тоже тот ещё. Измочаленные осенние кусты, уныло-ржавая кирпичная стена, через которую переливалась белёсая муть неба. Опять такой туман, что соседних домов не видно.
Оставьте меня здесь, кричал он. Зачем вы это сделали, я не могу дышать. Свет слишком яркий, белый-белый, белая-белая раскалённая боль, возвращающаяся в изломанное тело. Вспышка боли – потом удар, как в дурном зазеркалье, как в паршивом качающемся видеоролике, где звук перегоняет изображение. Не бывает интернета, кассетник зажёвывает плёнку, несмейтеменяотключатьяживооооооууууу
Энни всё рассказала Джину про психи Тайлера, и так странно было чувствовать обжигающую ревность: его, его Сэм поделился этим с сопливой девчонкой, а не с ним. Как возмутительно и больно было понять, что тебя считали ненастоящим. Он старший детектив-инспектор, а не мокрый сон голубой феи. С минуты на минуту преставится этот умник недоделанный, и он, Хант, не растает как утренний туман, а будет объяснять ребятам и начальству, про какие такие контакты с мужиками нынче с утра указано в отчёте патологоанатома. Одно дело обзывать зама педиком, и совсем другое, если он действительно был…
Не говорить же им то, что не сказал Сэму при жизни.
Тело Тайлера будет лежать на столе. Безжалостный свет. Инструменты. Сталь. Наручники. Тело Тайлера на хлипкой раскладушке, выбил дверь – и делай, что хочешь. Всего-то полдня прошло, а так его не хватает. Даже поругаться как следует не с кем.
Да что их сюда так тянет, что они жмутся в единственном месте квартиры, сохранившем отпечаток живого Сэма, как будто мир действительно вертелся вокруг него, и здесь можно протянуть лишних минут пять после конца света.
Рэй, вытягивающий из-за уха сигарету. Крис, обнимающий знакомый телефон, мерзко-болотно-зелёный, подклеенный изолентой, несомненно, принадлежащий этому гадскому месту.
- Помер, шеф. Звал какую-то Дженни, - честно сообщает наивный Крис.
Дверь за его спиной захлопывается, на кухне совсем темнеет, туча, видимо. И нет сил ни обернуться к окну, ни выглянуть в коридор, чтобы удостовериться: мир ещё на месте.