Под прикрытием - часть 2

[lomfic]

Название: Под прикрытием
Автор: sister of night
Фандом: Жизнь на Марсе (UK) / Life on Mars (UK)
Жанр: Драма, Ангст, Детектив, Романс, Hurt/Comfort
Персонажи: Сэм Тайлер / Джин Хант
Тип: Слэш
Рейтинг: NC-17
Размер: макси
Предупреждение: текст содержит откровенные описания нетрадиционных отношений, сцены насилия, сомнительное согласие, ненормативную лексику, UST и тому подобные безобразия. Если Вам меньше 18 лет или вышесказанное противоречит Вашим убеждениям, пожалуйста, не читайте это.
Описание: Сэм Тайлер возвращается обратно в Манчестер тысяча девятьсот семьдесят третьего и задается вопросом, сделал ли он правильный выбор? А тут еще расследование загадочных ограблений приводит его прямиком в манчестерскую тюрьму, где ему придется изображать заключенного. И, слово всего этого мало, Джин Хант, его непредсказуемый босс, отправляется в ту же тюрьму, только под видом надзирателя. Сможет ли Сэм выжить в тюрьме и удастся ли команде детективов выяснить, кто стоит за ограблениями?
Дисклаймер: мир и оригинальные персонажи принадлежат Мэтью Грэхэму и ВВС, я только взяла поиграть.

Вторая часть фанфика "Под прикрытием"

* * *

Утром Сэм просыпается от того, что в его комнату с треском врывается Джин Хант.

– Подъем, Дороти, сегодня у тебя большой день, – сообщает он, поигрывая наручниками, пока Сэм дико оглядывает его черные брюки и белую рубашку с многочисленными карманами – форменную одежду офицеров манчестерской тюрьмы. – Одевайся, если не хочешь заявиться в тюрьму в пижаме, вряд ли твои будущие друзья это оценят.

Сэм натягивает брюки и рубашку, влезает в свою кожаную куртку, наспех перехватывает под недовольным взглядом Ханта вчерашний бутерброд из холодильника и сообщает, что готов идти.

– Ты забываешь одну маленькую деталь, – с удовольствием сообщает ему Хант, тряся у него перед носом наручниками для наглядности. – У меня есть для тебя браслеты.

– Да ладно тебе, – закатывает глаза Сэм. – Ты не собираешься выводить меня в наручниках из моего собственного дома, правда? Соседи и без того на меня уже косо смотрят, особенно учитывая, что ты с завидной регулярностью выносишь мою дверь.

Хант непоколебимо качает головой, не убирая наручники:

– Ну уж нет, Сэмми-бой, – говорит он. – Мы с тобой сделаем это по всем правилам.

Он припирает брыкающегося Сэма лицом к стене, заламывая ему руки за спину, и ловко защелкивает на его запястьях наручники.

– Вот видишь, совсем не страшно, – говорит он, выталкивая хмурого Сэма за дверь.

Они сталкиваются на выходе из дома с престарелой соседкой Сэма, которая несет пакеты с молоком из супермаркета.

– Доброе утро, мэм, – галантно приветствует ее Хант, пиная Сэма к выходу, и соседка пораженно охает, провожая их взглядом и прикрывая рот рукой от изумления.

– Спасибо, шеф, век не забуду, – бормочет Сэм, когда Хант заводит его в заднюю дверь серого тюремного фургончика с решетками на окнах и усаживает на скамью.

– Всегда пожалуйста, Тайлер, – с показной услужливостью отвечает Хант, закрывая заднюю дверь на замок, а сам усаживается на водительское сиденье. – Ты там держись за что-нибудь, прокатимся с ветерком.

Сэм едва не сваливается с узкой скамьи, когда фургон взвизгивает колесами и трогается с места. Они отмахивают квартал за кварталом, и не успевает Сэм оглянуться, как за фургоном уже со скрипом закрываются высокие ворота манчестерской тюрьмы.

– Джин Хант, в фургоне арестант Сэм Тайлер, тридцати семи лет, осужденный на четыре года тюрьмы за ограбление и убийство, – слышит он приглушенный голос Ханта, когда автомобиль останавливается на пропускном посту.

Вот оно, начинается, понимает вдруг Сэм, и его сердце отчего-то припускает, как сумасшедшее, так что ему приходится сделать несколько размеренных вздохов, чтобы успокоиться.

После этого машина снова трогается, они едут еще немного по территории тюрьмы, а затем еще раз останавливаются, уже окончательно. Двери фургона распахиваются, и Сэма выводят наружу двое надзирателей. Хант приветливо машет им рукой и трогается с места, чтобы отвезти фургон на тюремную стоянку. Сэм остается один. Он делает глубокий вдох, когда один из конвойных грубо толкает его в плечо и говорит:

– Пошевеливайся, красавчик, мы не собираемся торчать здесь с тобой весь день, – и его ведут в сторону входа в тюрьму.

Надзиратели приводят его в нечто вроде приемной и удаляются в противоположенную дверь. Сэм оглядывается по сторонам, отмечая, что помещение довольно большое, в общей сложности из него ведет три двери, считая ту, через которую они только что вошли, и у всех выходов дежурят вооруженные охранники. У стены Сэм видит и других арестантов в наручниках, их довольно много. Среди них есть как верзилы с каменными физиономиями, так и совсем еще мальчишки, явно меньше двадцати, которые глазеют по сторонам с нескрываемым страхом. По другую сторону от той части комнаты, где толпятся заключенные, располагаются многочисленные стеллажи, которые тянутся почти до самого потолка, как на складе. Стеллажи отделены невысокой деревянной стойкой, похожей на те, что отделяют гардеробы в общественных местах, только немного выше. Там хранятся вещи заключенных и тюремные робы, понимает Сэм, когда видит, как люди в форме надзирателей то и дело подходят к деревянной стойке, передавая из рук в руки пачки прозрачных пластиковых пакетов с вещами заключенных и забирая взамен комплекты одинаковой грязно-серой одежды, и скрываются за одной и той же дверью, справа от Сэма. Люди вокруг непрестанно перемещаются, занимаясь какой-то непонятной на первый взгляд, но слаженной работой, здесь шумно и накурено, где-то в глубине помещения, за деревянной стойкой и стеллажами, впустую надрывается телефон.

Один из надзирателей оттесняет Сэма к стене, прибивая его к группе заключенных, и приказывает оставаться на месте, пока его не позовут.

Проходит какое-то время, когда дверь справа в очередной раз распахивается, и из нее выходят пятеро заключенных, все в одинаковых тюремных одеждах, серых и мешковатых, их руки сложены за спинами и скованы наручниками. Они молча направляются в сопровождении двоих конвойных в сторону, противоположенную от входа, и скрываются за железной дверью. Из комнаты высовывается тюремный надзиратель и, сверившись со списком, называет пять имен. Пять арестантов из тех, что окружают Сэма, отделяются от остальных и скрываются за той дверью, из которой только что вышли их предшественники.

Сэм нервничает, ожидая, когда назовут его имя, каким-то образом это ожидание кажется ему даже хуже, чем если бы он уже был там, в камере, наедине с Бойлом. Неизвестность его пугает. Заключенные рядом с ним ведут себя, как животные, они переругиваются, клянчат у надзирателей сигареты. Здоровый бритоголовый кабан, стоящий почти рядом с Сэмом, по-собачьи клацает зубами на перепуганного светловолосого мальчишку лет шестнадцати и сразу несколько из них разражаются смехом, когда мальчишка отпрыгивает в сторону от страха. Сэм сжимает зубы и отворачивается, он говорит себе, это меньшее из того, что он здесь увидит, ему следует научиться опускать голову и отводить глаза, потому что он не имеет права лезть на рожон, не имеет права подвергать опасности себя и остальных детективов.

Мальчишка делает несколько шагов в сторону и опирается на стену рядом с Сэмом.

– Я Майк, Майк Райан, – доверительно сообщает он, наклоняясь к Сэму, и тот чувствует досаду, потому что не желает, чтобы мальчишка искал защиты у него, ведь он и сам здесь не в безопасности.

– Сэм Тайлер, – тем не менее представляется он, окидывая мальчишку неприязненным взглядом и отворачиваясь.

Он наблюдает за тюремными офицерами и охраной, суетливо снующими по комнате, не обращая на мальчишку внимания, но тот не торопится уходить и просто стоит рядом с Сэмом. Так проходит довольно много времени, в комнату успевают войти и выйти обратно в тюремных робах несколько групп заключенных, но имя Сэма по-прежнему не называют.

– Что ты здесь делаешь, Майк? – в конце концов спрашивает Сэм, замаявшись от скуки.

– То же, что и все, наверное, – говорит мальчишка, передергивая костлявым плечом. – Попал в неприятности.

– Какого рода неприятности? – не унимается Сэм. – Уличная банда? Ограбление? Убийство? За что тебя осудили по полной мере?

Мальчишка ничего не отвечает и отворачивается, надувшись, и Сэм оставляет его в покое.

Толпа заключенных порядком редеет, когда называют имя Сэма. Он заходит в комнату в компании еще четверых заключенных, среди которых оказывается неприятный бритоголовый верзила. В комнате им приказываются выстроиться в ряд напротив лысеющего полноватого мужчины в очках, который называет каждого из них по имени, сверяя по фотографии со своими бумагами, и приказывает идти дальше по коридору, переодеваться. Он внимательно изучает лицо Сэма, сверяясь со своей папкой, а затем удовлетворенно кивает, и Сэм представляет, что перед этим человеком лежит сейчас папка с его фотографией, в которой есть запись: «Сэм Тайлер. Вооруженное ограбление и убийство».

Они идут немного дальше по коридору, где их уже ожидают пять тюремных офицеров. Возле каждого из них стоит невысокий стол, на котором высятся стопки одинаковой тюремной одежды и пластиковые пакеты с вещами заключенных, которые были здесь до них.

– Ты – ко мне, – отрывисто приказывает ему один из надзирателей. Сэм поворачивает голову и узнает в назвавшем его имя офицере Ханта.

Хант поворачивает замок, с щелчком освобождая руки Сэма от наручников, и тот машинально потирает запястья, потому что руки у него за это время чертовски затекли.

– Руки за голову, ноги на ширине плеч, – коротко приказывает ему Хант и без лишних церемоний раздвигает коленом его ноги, когда Сэм мешкается.

Сэм складывает руки за головой, со странным чувством ожидая, когда Хант закончит его досматривать. Тот быстро проводит руками по плечам, подмышкам, животу, бокам и спине, охлопывает ноги и опускается к лодыжкам, затем выпрямляется и отступает на шаг.

– Раздевайся, полностью.

Сэм знает, что это игра, что все должно быть именно так, чтобы их прикрытие сработало, но отчего-то чувствует унижение, пока методично избавляется от одежды под безразличным взглядом Ханта. Голый, он вкладывает свои вещи в протянутый Хантом пластиковый пакет. Тот кивает ему на круглый металлический медальон, болтающийся на шее.

– И это тоже.

Сэм стягивает медальон через голову и вкладывает его в руку Ханта, его пальцы чуть подрагивают.

– Одевайся, живее, – говорит ему Хант, вкладывая в руки Сэма грязно-серую одежду из саржи и комплект чистого нижнего белья.

Сэм подчиняется, избегая встречаться с Хантом глазами, и облачается в мешковатые штаны и рубашку, которые кажутся ему на размер больше, чем нужно. Хант кивает и пишет на пакете черным фломастером: «Сэм Тайлер». Затем он снова защелкивает за спиной у Сэма наручники, и в колонне остальных заключенных, одетых так же, как он, Сэм движется под конвоем к тюремным камерам, чувствуя себя странно обезличенным.

Камеры тянутся вдоль всего коридора, уходящего вдаль, и за каждым новым поворотом оказывается лишь очередная полоса однообразных дверей, так что пока они идут вперед, у Сэма создается впечатление, что эта тюрьма бесконечна. У камер сплошные железные двери, только наверху вырезаны небольшие зарешеченные окошки, сквозь которые видно заключенных, которые валяются на тюремных нарах, курят или смотрят на них. Из некоторых камер заключенные лают на них, словно собаки, заливаясь смехом, если кто-то из них вздрагивает, и кричат: «Свежее мясо! Свежее мясо!».

– Этого сюда, – говорит идущий впереди колонны надзиратель, кивая на Сэма, когда они останавливаются возле очередной камеры.

С него наконец-то снимают наручники и толкают в спину внутрь камеры, закрывая за ним дверь. Сэм оборачивается, когда слышит скрежет запираемого замка. Бритоголовый верзила, который шел следом за Сэмом все это время, отчего-то подмигивает ему сквозь решетку, ухмыляясь, прежде чем колонна арестантов продолжает свой путь по коридору.

Сэм все еще прислушивается к их отдаляющимся шагам и улюлюканьям заключенных, когда у него за спиной раздается отчетливый стон. Сэм подпрыгивает от неожиданности, разворачиваясь, и видит, что на нижней койке лежит человек. Он делает несколько неуверенных шагов вперед, подходя к койкам вплотную, и вглядывается в его лицо. Это Дэниэл Бойл, по крайней мере, должен быть он. Несмотря на то, что Сэм видел его на фотографии, он не узнает его, да и вообще серьезно сомневается, что сейчас Бойла узнала бы и родная мать. Его нижняя челюсть, та самая, которая по словам Тома Мортона пострадала во время драки, воспалена и сильно опухла, занимая чуть ли не половину лица. Сэм вздрагивает, когда замечает, что Бойл смотрит прямиком на него, но потом понимает, что тот вряд ли по-настоящему его видит, потому что в его глазах застыло бессмысленное и болезненное выражение. Он сильно болен, это видно невооруженным глазом, но Сэм все равно протягивает руку, опуская ее на влажный лоб Бойла, и тут же отдергивает ее: лоб кажется раскаленным. Бойл издает еще один мучительный стон, его кадык тяжело перекатывается под кожей, а дыхание кажется частым и поверхностным.

Сэм чувствует, что начинает паниковать, нехорошими словами припоминая Мортона. Он совершенно не готов к этому. Мортон говорил, что Бойла перевели в камеру из медотсека, что ему стало лучше, но сейчас Бойл выглядит так, словно готов отдать концы в самое ближайшее время.

– Офицер! – вопит Сэм, подлетая к двери. – Офицер! Здесь человеку плохо!

Из нескольких камер доносится издевательский смех и грубые комментарии заключенных, из камеры справа Сэма посылают куда подальше, но он продолжает молотить по двери кулаком и орать, пока к его камере не подходит один из надзирателей. Его рябое лицо оказывается в точности напротив Сэма, когда он заглядывает в зарешеченное окошко, врезанное в дверь.

– Чего тебе, урод? – скучающим голосом спрашивает он, окидывая Сэма неприязненным взглядом блеклых светло-голубых глаз.

– Мой сосед сильно болен, ему нужна срочная медицинская помощь, – говорит Сэм, пятясь в сторону, чтобы у надзирателя был обзор, и кивая на Бойла. – Вы должны позвать кого-нибудь.

– Да что ты говоришь, я должен? – переспрашивает его офицер, ставя ударение на последнее слово.

– Пожалуйста, – говорит Сэм. – Если вы ничего не сделаете, он может умереть.

Надзиратель вздыхает и звенит ключами, отворяя дверь в камеру и заходя внутрь.

– Спасибо, – говорит Сэм, отступая в сторону, чтобы дать надзирателю возможность беспрепятственно подойти к Бойлу. – Спасибо вам.

Но вместо того, чтобы подойти к Бойлу, офицер делает шаг по направлению к Сэму и с силой бьет его дубинкой под дых, так что от неожиданности и боли Сэм складывается пополам, хватая ртом воздух. Надзиратель обхватывает его голову, притягивая к себе, и говорит прямо в ухо:

– Запомни, урод, здесь никто тебе ничего не должен. Ты кто, врач? Думаешь, лучше других знаешь, что нужно этому типу? Бойл переведен в основной блок по приказу начальника тюрьмы, поэтому он останется здесь. Ты должен радоваться, что Бойл сейчас слегка не в форме, потому что таких, как ты, он жрет на завтрак. Так что мой тебе совет: забирайся на верхнюю койку и не шуми. А если тебе не хватает острых ощущений, так я могу организовать, чтобы тебе поменяли соседа на кого поживее, и посмотрю, как ты будешь бегать от него по камере. Тебе все ясно?

Сэм с усилием кивает, и надзиратель наконец выпускает его голову из захвата.

– Скажи, что все понял, – приказывает он.

– Я все понял, – сквозь зубы говорит Сэм и получает ногой по ребрам, что заставляет его снова согнуться пополам.

– Ты должен говорить мне сэр, – с издевательской ухмылкой сообщает ему офицер. – Повтори, как надо.

– Я все понял, сэр, – с ненавистью шипит Сэм, выделяя последнее слово. Надзиратель хмыкает и выходит из его камеры, со скрипом поворачивая ключ в замке.

– Черт, – говорит Сэм, держась за отчаянно ноющие ребра и нетвердой походкой возвращаясь к мечущемуся в горячке Бойлу. – Черт подери!

Он с ненавистью бьет кулаком по тюремной койке, задаваясь вопросом, где прохлаждается Хант, когда он так необходим. Но проходит, наверное, час, Сэм не знает точно, потому что у него нет часов, а за ним еще один, но ни Хант, ни кто другой из переодетых надзирателями детективов так и не появляется. Сэм находит несвежее полотенце и смачивает его в раковине, расположенной за небольшой перегородкой в дальнем углу камеры, рядом с сортиром, и кладет полотенце Бойлу на голову, чтобы сбить жар. Он чувствует себя странно, будто бы совершает нечто преступное одним только тем, что заботится сейчас об этом отморозке, убившим столько народу, делавшим в точности такие же вещи, которые Сэм видел на Гамильтон-роуд и на Бридж-стрит. Едва эта мысль закрадывается ему в голову, как Сэм одергивает самого себя и говорит себе, что затем он это и делает, чтобы не дать подобному повториться, потому что если Бойл умрет здесь, их единственный след будет потерян. Повязка нагревается быстро, и Сэм успевает сменить ее несколько раз, прежде чем снаружи начинается непонятный шум и суета, звуки голосов и скрипы открываемых камер.

Гул нарастает, пока не доходит и до камеры Сэма. Он беспокойно оглядывается, когда дверь его камеры открывается нараспашку. Рябой надзиратель, тот самый, что дубасил Сэма, говорит, чтобы он пошевеливался, если не хочет остаться без обеда. Сэм кидает короткий взгляд на находящегося в полубессознательном состоянии Бойла, но голод оказывается сильнее беспокойства, что Бойл сдохнет, пока Сэма не будет рядом, так что он выходит из камеры и попадает прямиком в шеренгу заключенных, сопровождаемых тюремными офицерами. Дезориентированный, он наступает на кого-то, и его грубо толкают несколько раз с разных сторон, пока он наконец не приноравливается к шагу остальных заключенных.

Столовая оказывается большой и ярко освещенной, здесь стоят тяжелые столы и скамьи, будто бы специально рассчитанные на то, чтобы никто не мог оторвать их от земли. У каждой стены дежурит по несколько вооруженных охранников, пристально наблюдающих за арестантами. Повторяя за остальными, Сэм берет поднос и становится в очередь на раздачу. Ему подают плошку непонятной дурно пахнущей массы, и с ней Сэм усаживается за один из столов, убедившись, что сидящие поблизости арестанты не выглядят совсем уж отмороженными.

Сэм голоден, но попробовав немного тюремного угощения, он непроизвольно кривится, со стуком бросая ложку обратно в миску, и бормочет:

– Боже!

Сразу несколько заключенных рядом с ним перестают жевать, и Сэм застывает.

– В чем дело, принцессе не подходит угощение? – спрашивает здоровый кабан напротив Сэма, ухмыляясь и демонстрируя несколько выбитых зубов. – Если тебя что-то не устраивает, дорогуша, так и скажи.

Остальные заключенные ухмыляются и смотрят на Сэма с любопытством в ожидании его ответа.

– Отвали, – равнодушно бросает Сэм и возвращается к еде, стараясь игнорировать огромный нервный ком в груди, от которого у него начисто пропадает всякий аппетит.

– Мне нравятся твои манеры, – не унимается кабан, кивая на то, как Сэм держит в руке ложку. – Можно подумать, тебя учили обращаться с посудой на курсах при школе благородных девиц.

Кабан раскатисто ржет, у него изо рта вываливаются куски пищи и разлетаются по столу, остальные подхватывают его смех, и Сэм чувствует, что звереет. Дикое напряжение этого дня дает знать о себе, требует выхода, подпитываемое агрессией этого места, и руки Сэма будто бы сами по себе сжимаются в кулаки. Адреналин растекается по венам, но вместе с тем у Сэма в голове вдруг наступает момент кристальной ясности. Он вдруг понимает, что ему нужно делать с Бойлом.

– Еще одно слово, и ты узнаешь, как я обращаюсь с ложкой, когда она окажется у тебя в глазу, – предупреждающе говорит он.

Как он и ожидает, после этих слов кабан перестает ржать, поднимается из-за стола и без лишних слов стягивает Сэма с его места, перетаскивая через стол и целясь кулаком ему в голову. Однако благодаря Ханту у Сэма есть некоторый опыт обращения с противниками, которые крупнее его, поэтому он уклоняется от удара и, опираясь о стол, со всей силы дает кабану ногами в живот. От неожиданности тот отступает назад, покачиваясь и задевая заключенного за соседним столом. Тот поднимается и без лишних вопросов дает кабану кулаком в лицо, и дальнейшие события уже плохо поддаются чьему бы то ни было контролю.

Во всеобщей суматохе Сэму попадает несколько раз, а затем, видимо, поспевает охрана, потому что в какой-то момент потасовки Сэм обнаруживает себя лежащим на полу, и кто-то наседает на него сверху, до боли заламывая руку ему за спину. Сэм стискивает зубы и с усилием расслабляет мышцы, показывая, что больше не намерен сопротивляться, и чужая хватка чуть слабеет. Но ему все-таки прилетает несколько существенных ударов, а потом его вздергивают с пола наверх, с силой заламывая руки за спину. Сэм кривится от боли, изворачиваясь и поднимая взгляд на своего мучителя, и с огромным возмущением обнаруживает, что это чертов Хант.

– А ну-ка, иди сюда, парень, я покажу тебе, как завязывать драки, – приговаривает Хант, с силой пиная Сэма и выволакивая его за дверь. Прежде, чем за ними захлопывается дверь столовой, Сэм видит, как остальные надзиратели увлеченно избивают заключенных, которые также принимали участие в драке.

Хант волочит его дальше по коридору, по-прежнему заламывая ему руки за спину, и Сэм шипит от боли и вырывается всю дорогу, пока Хант не заталкивает его в какую-то комнату. Там Сэм растирает пострадавшие места, во все глаза глядя на Ханта.

– Какого черта ты творишь, Тайлер? – возмущенно шипит на него Хант.

– Какого черта ты творишь? – с еще большим возмущением восклицает Сэм.

– Прекрати хныкать, мягкотелый хлюпик, ты сам на это подписался, – жестко говорит ему Хант. – Разумеется, я должен был приложить силу, чтобы наш уход выглядел правдоподобно.

– Кстати, где это мы? – вдруг обеспокоенно спрашивает Сэм, оглядываясь по сторонам. – Здесь безопасно?

– Это старая комната охраны, уже не используется. Том открыл ее специально для нас, чтобы в случае необходимости мы могли переговорить. Не стоит злоупотреблять этим, если не хочешь заработать себе репутацию стукача. Так в чем дело?

Сэм вспоминает, зачем хотел переговорить с Хантом, и его возмущение просыпается с новой силой.

– Дело в твоем дружке, Томе Мортоне! – зло сообщает он. – Который выпустил Бойла из медотсека, проигнорировав тот факт, что он серьезно болен. Ему нужны медикаменты, лечение. Если он умрет сейчас, от него не будет никакого толку, тогда все это будет напрасным.

– Тайлер, я допускаю, что ты немного медленный, поэтому обращу твое внимание на одну вещь, – говорит Хант. – Это, мать твою, чертова тюрьма! То, что Бойла выпустили из медотсека, означает, что они сделали все, что могли, а не то что ему подарили вторую жизнь. Казна Ее Величества небезгранична, и поверь мне, они не будут растрачивать все деньги на тюремную медицину. Бойл выкарабкается, либо подохнет, но такова жизнь, поэтому кончай разводить сопли. Если он собирается сдохнуть, то в твоих же интересах не тратить время на истерики, а вытягивать из него информацию!

– Так не пойдет, Хант, – качает головой Сэм. – Бойл должен выкарабкаться, иначе мы ничего не получим от него, весь план полетит к чертям. Послушай, мне нужны лекарства. Жаропонижающее, болеутоляющее, противовоспалительное. Самые сильные, какие найдешь. Сможешь достать?

Хант смотрит на него, как на идиота.

– Сэм, если надзиратели найдут у тебя колеса, тебе несдобровать, я надеюсь, это ясно? Ты отправишься в изолятор скорее, чем успеешь перднуть, и даже Том ничего не сможет для тебя сделать. Поверь мне, это не самое приятное времяпровождение, которое ты можешь для себя придумать.

– Значит, я постараюсь не попадаться, – пожимает плечами Сэм.

Хант смотрит на него долгим тяжелым взглядом, будто бы от одного только взгляда Сэм собирается передумать, но в конце концов молча кивает, а затем выволакивает Сэма за дверь и ведет обратно, к остальным заключенным.

Подходит время прогулки, и их всех выгоняют на улицу, на просторный внутренний двор тюрьмы, огороженный высокими серыми стенами с колючей проволокой. Здесь тоже повсюду дежурит охрана, но когда внимание Сэма привлекает небольшое столпотворение у одной из тюремных стен, где несколько заключенных кого-то избивают, агрессивно гогоча, охрана ничего не предпринимает, чтобы помешать, и лишь отводит глаза в сторону, словно не замечая происходящего. Сэм нервно оглядывается по сторонам и ловит на себе сразу несколько внимательных взглядов других заключенных. Он здесь новенький, и это слишком бросается в глаза, так что Сэм прекращает торчать у входа во двор, таращась по сторонам, а направляется через двор наискосок к восходящим скамьям, расположенным несколькими ярусами, на которых заключенные курят, рассматривают журналы, содержание которых вполне очевидно для Сэма, судя по похабному смеху и грубым шуточкам, или просто глазеют по сторонам. Он пробирается мимо площадок, на которых заключенные гоняют мяч, мимо скамей и столов, за которыми идет оживленная игра в карты или кости.

– Эй, красавчик, присоединяйся к нам! – кричит кто-то из игроков вслед ему, а может быть, кому-то еще из заключенных, Сэм не оборачивается, чтобы проверить. – Если у тебя нет денег, не беда, для начала ты можешь поставить на кон свою задницу!

Группа играющих взрывается смехом, и Сэм ускоряет шаг, делая вид, что ничего не слышал.

Он садится на скамью с краю, в стороне от других заключенных. Здесь все в основном курят, разбившись на группы по каким-то неуловимым на первый взгляд признакам. Есть и одиночки, как Сэм, но их немного.

Он видит Майка Райана еще издалека. Тот идет через двор, ссутулившись и не глядя по сторонам, его светлые волосы, немного более длинные, чем нужно, падают на глаза. Его лицо проясняется, когда он замечает Сэма: он ускоряет шаг и движется к нему. Когда Майк подходит ближе, Сэм отмечает, что скула и губы мальчишки расцвечены свежими синяками.

– Привет, Сэм, – говорит он, садясь рядом с ним на скамью и явно стараясь вести себя увереннее, чем на самом деле чувствует. – У тебя есть закурить?

Сэм качает головой:

– Я не курю. Что с тобой произошло?

– Не поладил с сокамерником, – цедит мальчишка сквозь зубы. – А что произошло с тобой?

Ах, да, думает Сэм. У него и самого наверняка вид далеко не цветущий после нападок того надзирателя и того, как его мутузил Хант, чтобы поддержать их прикрытие.

– Не поладил с надзирателями, – с усмешкой говорит Сэм.

Мальчишка усмехается в ответ, словно слова Сэма его каким-то образом приободрили.

– Так за что они тебя сюда упекли? – по-деловому интересуется он.

– Я задал тебе этот вопрос первым, – говорит Сэм, испытующе глядя на него. – Так что, я получу ответ?

– Отвали, – лаконично говорит Майк, и Сэм ничего не отвечает.

Некоторое время они молчат, мальчишка оглядывается по сторонам, говорит:

– Я мог бы сейчас убить за сигарету.

Сэм закатывает глаза, усмехаясь.

– Как насчет того, чтобы отсосать мне за сигарету? – спрашивает широкоплечий коротко стриженный арестант с татуировками на обеих руках, который вдруг останавливается возле них, выдыхая мальчишке в лицо клуб сигаретного дыма. – Как тебе такое предложение, бой?

Майк весь ощетинивается и подбирается, будто кошка.

– Я уже сказал тебе, отъебись от меня, – цедит он сквозь зубы.

– Какой ты вдруг стал смелый, щенок, – с притворным восхищением протягивает арестант. – Это свежий воздух ударил тебе в голову, или на тебя твоя подружка так действует?

Он делает шаг вперед, и Майк перемещается на скамье немного ближе к Сэму, словно ищет его защиты. Сэм чувствует, как его лицо каменеет.

– Не приближайся ко мне, урод, – панически говорит Майк.

Татуированный заключенный делает твердый шаг вперед, сгребая мальчишку за ворот тюремной робы, и говорит ему в лицо:

– Я посмотрю, как ты запоешь сегодня вечером, когда мы вернемся в камеру, щенок. Хочешь, чтобы я еще немного разукрасил твое прелестное личико?

Майк зажмуривается, и Сэм не может больше этого вытерпеть. Он поднимается со скамьи и встает между ними, кладя одну руку на мальчишку, а другую на татуированного арестанта, и с силой толкает, избавляя Майка от его хватки.

– И кто, черт побери, ты? – спрашивает арестант, отцепляясь от мальчишки и разворачиваясь к Сэму. – Хочешь занять его место? Могу тебе устроить.

Сэм невесело усмехается и отступает на шаг, почти решив бросить это, не вмешиваться, не брать на себя этот бессмысленный риск. Почему ему должно быть дело до какого-то мальчишки? Он проводит руками по лицу, отвернувшись в сторону, но потом резко разворачивается назад и врезается кулаком в подбородок заключенного. Тот пошатывается, его голова дергается от удара, затем он приходит в себя и с рыком бросается на Сэма. Некоторое время они сосредоточенно колотят друг друга, пока их не разнимает тюремный офицер. Он грубо заезжает дубинкой сначала татуированному верзиле, а потом Сэму, растаскивая их в разные стороны. Сэм поднимает голову, сплевывая кровь, и видит ухмыляющееся лицо Карлинга, перекатывающего во рту жевательную резинку.

– Спокойно, парни, потише, если не хотите провести ночь в изоляторе, – говорит он, поигрывая своей дубинкой. В его глазах Сэм видит жестокость, и думает, что роль тюремного надзирателя подходит Рэю.

Верзила примирительно вскидывает руки:

– Не пори горячку, босс, мы просто болтаем, – говорит он, – ну, по-дружески. Никакого изолятора, у меня знаешь ли есть дела сегодня ночью в камере.

Он подмигивает Майку и удаляется, Карлинг смотрит на Сэма в упор и говорит:

– Не лезь на рожон, парень, или окажешься в медотсеке скорее, чем успеешь позвать свою мамочку.

После этого он возвращается к стене, продолжая осматривать двор.

Сэм бросает обеспокоенный взгляд на Майка, который понуро опускает плечи, словно из него выпустили весь воздух.

– Спасибо, что пытался помочь, – бесцветно говорит он.

– Это тот тип, о котором ты говорил, твой сокамерник?

– Он самый. Джон Уолтер, так его зовут. Загремел в тюрягу за то, что обдолбался наркотой и удавил свою подружку. Зашибись, как мне повезло, да?

– Ты можешь попросить защиты, – говорит Сэм. – Перевести тебя в безопасный отсек или в другую камеру.

– Ну да, – фыркает Майк, – как же. Ты сам знаешь, они ничего не станут делать, пока не найдут однажды мой труп на полу камеры.

Сэм отводит глаза в сторону, потому что несмотря на то, что он здесь впервые, он уже имеет достаточное представление об этом месте. Он знает, что Майк говорит правду.

Сэм видит Ханта снова уже вечером перед ужином, когда они проводят время в общей комнате, в которой есть столы, шкафы с книгами и даже телевизор. Их разделяют по разным комнатам по каким-то признакам, так что народу не очень много. Большинство арестантов смотрят спорт по телевизору, смоля сигаретами. В телевизоре нет звука, но они все равно проявляют интерес, живо комментируя происходящее, не хуже, чем ребята в пабе у Нельсона. Многие играют за столом в карты и другие настольные игры, кое-кто листает журналы и газеты. Сэм не видит здесь Майка, зато видит Джона Уолтера, который сидит в компании еще шестерых заключенных за карточным столом.

Сэм стоит в стороне, делая вид, что пялится в экран телевизора и бросая время от времени взгляды на Ханта: ему до ужаса интересно, достал ли тот лекарства для Бойла. Он знает, что Хант вмешается, если он влезет в драку, и скорее всего уведет его куда-нибудь, где Сэм сможет узнать про лекарства, но его тело уже тупо ноет от избиений, которые он перенес за этот день, и он совершенно не горит желанием получать новые синяки. Но ему, наверное, придется, с тоской думает Сэм, когда Джон Уолтер поднимается из-за карточного стола и направляется к нему.

– Сыграй со мной в карты, – говорит он.

– Я не играю в карты, Уолтер, – неприязненно говорит Сэм, оставляя невысказанным «с такими шулерами, как ты».

– Не спеши отказываться. Тебе даже не интересно, что за ставка?

– Знаешь, нет, мне не интересно, – говорит Сэм, начиная раздражаться. – Мне ничего от тебя не нужно.

Уолтер поднимает брови в притворном изумлении.

– Уверен? – спрашивает он. – А что насчет мальчишки, давай сыграем на твоего щенка?

– В каком смысле? – угрюмо интересуется Сэм.

– Ты знаешь, в каком, – ухмыляется Уолтер. – Я собираюсь задать ему жару этой ночью. Но не стану, если ты выиграешь. Сможешь обыграть меня, и он твой, что скажешь?

– Почему в первую очередь ты решил, что мне есть до него дело?

– Потому что это правда, и маленький ублюдок знает, что это так, потому он и пришел к тебе. Ну что, сыграем на его задницу?

Он ловко перебрасывает карты из одной руки в другую, и Сэм машинально провожает их взглядом, чувствуя себя пойманным в ловушку.

– Что будет, если выиграешь ты?

На лице Уолтера расползается широкая ухмылка.

– Ты будешь мне должен, – говорит он.

– Брось, я не играю вслепую, – фыркает Сэм. – Я буду должен что?

– В чем дело, у тебя проблемы с самооценкой? – поддевает его Уолтер. – Настроен на проигрыш?

– Я не играю вслепую, – повторяет Сэм.

– Хорошо, – говорит Уолтер. – У меня слабое здоровье, так что давай сделаем так: если ты проиграешь, то достанешь мне лекарство, что скажешь?

– Ты хочешь, чтобы я достал тебе наркотики, – говорит Сэм, и Уолтер предупреждающе прижимает палец к губам.

– Ну так что, по рукам?

Сэм садится за игральный стол, и Уолтер раздает карты. Они играют вдвоем, и Сэм внимательно следит за каждым движением противника.

– Три раунда, – объявляет Уолтер. – Два из трех считается победой.

Сэм выигрывает первый, но делает это так легко, что у него создается впечатление, что ему позволили победить. Следующий раунд выигрывает Уолтер, но Сэм почти уверен, что видел несколько раз, как он достает откуда-то карту, которой не должно быть. Поэтому когда он пытается проделать то же самое на третьем раунде, Сэм замечает очередное едва уловимое движение, когда он тянется за картой, и цепко хватает его за рукав тюремной робы. Из рукава на стол падает, плавно вращаясь в воздухе, червовый король.

– Ты смухлевал! – возмущенно восклицает Сэм, тыкая в карту пальцем.

– Да ну? – в притворном изумлении разводит руками Уолтер, издеваясь. – А ты не такой придурок, каким кажешься.

– Я победил, признай это.

Уолтер качает головой:

– Два из трех, таков был уговор, – говорит он, ухмыляясь. – Если выйдешь из игры сейчас, сделке конец.

– Черт побери, я не собираюсь иметь никаких сделок с тем, кто ведет нечестную игру, – говорит Сэм, со стуком отодвигая стул и поднимаясь из-за стола. – В конце концов, где гарантия, что ты сдержишь обещание?

– У тебя нет гарантий. Но если ты выходишь из игры, я забираю мальчишку.

Сэм смотрит в его насмешливые глаза, и понимает, что для него это лишь развлечение. Он водит Сэма за нос, и что бы он не сделал сейчас, это не изменит того, что этот урод собирается сделать с тем мальчишкой, который почему-то решил, что Сэм сможет ему помочь. Уолтер просто втягивает его в игру, которую невозможно выиграть. Взбешенный, Сэм с рычанием бросается вперед, не задумываясь о том, что в этом бое он тоже вряд ли сможет одержать победу. Но Уолтеру даже не приходится давать ему сдачи: Сэм не успевает нанести удар, потому что прежде, чем он успевает достигнуть Уолтера, кто-то уже заламывает ему руки за спину, заваливая грудью на стол.

– Тебя предупреждали насчет драк, парень, – раздается у него прямо над ухом хриплый голос Ханта, и у него на запястьях щелкают наручники. – Я могу повторить урок, если с первого раза ты не запомнил.

Он бьет Сэма несколько раз, отчего Сэм звереет еще больше, потому что он почти уверен, это доставляет ублюдку удовольствие, он всегда был не прочь отвесить Сэму пару пинков. Поэтому он сопротивляется по-настоящему всю дорогу до комнаты охранников, и когда Хант освобождает его от наручников, Сэм поворачивается к нему, тяжело дыша, стискивая руки в кулаки.

– Держи себя в руках, Сэм, – предупреждающе говорит Хант, увидев его состояние. – Я принес лекарства для Бойла.

Сэм глубоко вдыхает и выдыхает несколько раз, чтобы прийти в себя, с силой проводит руками по лицу и спрашивает у Ханта почти нормальным голосом:

– Что тебе удалось достать?

– Все, что ты просил, – говорит Хант, передавая Сэму пакет с круглыми таблетками. – Вылились мне в нехилую сумму, но не переживай, я вычту это из твоей зарплаты.

Сэм берет таблетки и задирает рубашку, закладывая пакет за резинку штанов. У него по ребрам уже растекается крупный багровый синяк после утренней стычки с надзирателем, и Хант смотрит на него со странным выражением лица, но ничего не говорит.

– В камерах могут устраивать осмотр вещей, если это случится, постарайся, чтобы таблетки не нашли, – говорит Хант, и Сэм молча кивает вместо ответа.

Сэм набрасывает просторную рубашку и убеждается, что пакет с таблетками не проступает сквозь одежду, а потом еще некоторое время просто продолжает стоять там, чувствуя себя в безопасности в этой заброшенной каморке охранников, рядом с Джином Хантом, и до тошноты не желая уходить.

– Готов? – спрашивает Хант, когда пауза затягивается.

Сэм кивает еще раз, и Хант выводит его наружу.

Во время ужина Сэм старается вести себя неприметно, и на этот раз ему удается остаться в стороне от неприятностей. Он не может дождаться, когда наконец окажется рядом с Бойлом, чтобы начать лечить его, потому что чем быстрее Бойл встанет на ноги, тем скорее Сэм сможет вытянуть из него что-нибудь. Тем скорее они поймают тех грабителей, и Сэм вернется к нормальной жизни.

Когда ужин заканчивается и их возвращают по камерам, Сэм первым делом бросается к Бойлу, чтобы проверить его состояние. Тот выглядит плохо, но не хуже, чем когда Сэм его оставил, и он облегченно выдыхает. Убедившись, что снаружи не шастают надзиратели, Сэм достает сразу три разных таблетки – обезболивающее, противовоспалительное, жаропонижающее. Он немного колеблется, сомневаясь, стоит ли давать все сразу, но затем вкладывает Бойлу в рот все три и вливает собранную пригоршней водопроводную воду, приподнимая ему голову. Бойл проглатывает таблетки и пьет жадно, проливая воду на постель, так что Сэму приходится набрать воду еще дважды, и это хороший признак, это значит, что рефлексы работают, как положено. Бойл допивает все до капли, и его лицо расслабляется, будто бы ему немного полегчало. Сэм снова кладет влажное полотенце Бойлу на лоб, как утром, и опускается на пол рядом с его койкой, чувствуя, что этот день вытянул из него все силы.

Он не знает, сколько проходит времени, прежде чем в камерах с щелчками гаснут лампы, а по коридору проносятся крики надзирателей:

– Отбой, все по койкам. Отбой!

Сэм забирается на верхнюю койку, головой вглубь камеры, подальше от двери, потому что в коридоре лампы так и не выключают, и они продолжают освещать камеру своим тусклым, слегка подрагивающим светом. Надзиратель проходит мимо, проверяя, закрыта ли дверь. Затем он заглядывает в камеру, направляя внутрь свет фонаря, и убедившись, что все в порядке, двигается дальше. Сэм лежит, пялясь в потолок, прислушиваясь к тяжелому и неровному дыханию мечущегося в горячке Бойла. Последние шаги надзирателей стихают, и тюрьму наполняют другие звуки: раскатистый храп заключенных, шорохи, тихие голоса, и, Сэм уже не может перестать замечать их, как только улавливает в мешанине других звуков – звуки учащенного хриплого дыхания, ритмичный скрип тюремных коек и приглушенные болезненные стоны. Сэм перекатывается на бок, подтягивая колени к груди и накрывая подушкой голову, не желая слышать ничего.

* * *

Утром Сэм выбирается из койки еще до подъема и первым делом проверяет Бойла. Отек на его нижней челюсти за ночь заметно спал, и теперь она выглядит почти нормально. Сэм наклоняется над Бойлом, привычно опуская ладонь на лоб, чтобы проверить температуру, но тут же отдергивает руку, натыкаясь на пристальный взгляд карих глаз.

– А ты кто еще такой, мать твою? – хрипло спрашивает Бойл.

– Я Сэм. Мы с тобой вроде как… застряли в одной камере, – неловко поясняет Сэм.

Бойл прикрывает глаза и говорит едва слышно:

– Пить.

Сэм подходит к раковине и набирает горсть воды, возвращается к Бойлу и вкладывает ему в рот таблетки. Тот кривится, пытаясь выплюнуть их обратно, но Сэм не позволяет ему, несильно зажимая рот рукой, говорит:

– Выпей их, тебе станет легче.

Бойл кажется слишком слабым, чтобы сопротивляться, и подчиняется. Он выпивает всю воду, и Сэм приносит еще. Кадык Бойла перекатывается под кожей, пока он жадно глотает, а затем он откидывает голову на подушку и почти мгновенно засыпает.

Сэм подходит к раковине и сам напивается холодной водой, умывает лицо, проводя руками по жесткой щетине, и привычно говорит самому себе фразу, которую он повторяет словно мантру каждый день с тех пор, как попал в семьдесят третий:

– Это настоящее.

Сегодня один из таких дней, когда Сэм действительно в это верит. По крайней мере, мир кажется ему настоящим здесь, в манчестерской тюрьме, где все его чувства напряжены до предела в ожидании опасности, которая может настигнуть его в любой момент и с любой стороны.

– Подъем! – раздаются голоса тюремных офицеров, они идут по коридору и гремят по железным дверям своими дубинками. – Поднимайте свои задницы, время идти на завтрак!

Камеру Сэма открывает одетый в форменную одежду тюремного офицера Крис Скелтон, который посылает ему мимолетную улыбку, прежде чем принять хмурый вид и вытолкать Сэма за дверь. Сэм снова оказывается в длинной шеренге заключенных, которые разминают на ходу руки, шеи и плечи и выглядят недовольными ранним подъемом.

– Шевелитесь, – прикрикивают на них тюремные офицеры, пуская в ход дубинки, когда думают, что заключенные недостаточно расторопны.

За завтраком Сэм утыкается в свою тарелку и методично сметает с нее еду, не глазея по сторонам больше необходимого и стараясь сохранять лицо непроницаемым, и время проходит без происшествий. Затем их снова выстраивают в шеренги и ведут в рабочий цех – огромное помещение, в котором больше вооруженных надзирателей, чем Сэм видел за все время, что провел в тюрьме. Надзиратель толкает его к одному из столов, и Сэм ошалело смотрит на ящики, полные кожаных ремней с металлическими пряжками, и на устрашающие инструменты, прикованные к столам и похожие на дыроколы, только намного больше.

– Ты должен делать в ремнях дыры, – говорит ему стоящий рядом заключенный, перехватив его растерянный взгляд. – За сотню ремней получишь пенс.

Некоторое время Сэм наблюдает за остальными заключенными. От них требуется закладывать в дырокол круглые металлические колечки, затем сжимать дыроколом ремень, и в результате в ремнях получались окруженные небольшими металлическими ободками дыры. Сэм приступает к работе, отмечая, что для того, чтобы сжать дырокол, требуется приложить больше усилий, чем кажется со стороны. Дырокол издает неприятный скрежещущий щелчок каждый раз, когда смыкает свои металлические челюсти на ремне, и этот звук резонирует по всей комнате, отражаясь от высоких потолков и каменных стен.

Гора ремней постепенно растет, и Сэм задается вопросом, кому они вообще нужны в таких количествах. Он морщится, как от боли, когда резкий скрежещущий звук раз за разом врезается ему в уши, а руки от однообразной и требующей усилий работы очень скоро устают и начинают тупо ныть.

В какой-то момент в ушах Сэма начинает нарастать совершенно другой звук – тревожный писк дефибриллятора, усиливающийся до тех пор, пока не перебивает все остальные звуки в комнате, и Сэм слышит в своей голове:

– Разряд!

Его грудь пронзает острая боль, и Сэм тяжело опирается руками о стол, хватая ртом воздух, пронзительно-белый свет ослепляет его сквозь плотно закрытые веки.

– Есть пульс! Сэм, ты слышишь меня, Сэм? Ты должен бороться! Мы постараемся снова тебя стабилизировать, только не ускользай!

– Какого черта? Ты сделал это специально? Отвечай мне!

Сквозь белый свет Сэм видит лицо тюремного офицера, который трясет перед ним испорченным ремнем. Офицер оттесняет его в сторону, приказывая ближайшим арестантам перестать пялиться и возвращаться к работе, и хлестает Сэма ремнем по лицу – его голова дергается от удара, а на щеке алым распускается боль. Мир возвращается к нему, красочный и реальный, в ушах методично щелкают сотни дыроколов, и Сэм хватается за грудь, втягивая воздух, и не может, не может, он просто не может вдохнуть.

– Оставь его, Шон, я сам разберусь, – говорит непонятно откуда взявшийся Хант, подхватывая Сэма и подмигивая другому надзирателю, прежде чем вывести Сэма из цеха.

Сэм виснет на Ханте и цепляется за него всю дорогу, и это просто чудо, что никто не попадается им на пути. Хант заталкивает его в комнату охраны и закрывает за ними дверь, Сэм видит его лицо совсем близко, но оно меркнет во вспыхивающем перед глазами свете, ослепляюще-белом и обжигающем.

– Чертов скачок электричества, все системы накрылись... Почему аварийное обеспечение подключилось с задержкой? В легких скапливается жидкость, кто-нибудь, дайте шприц. Есть! Капельницу сюда, живо! Он стабилен. Сэм, сожми мой палец, если можешь слышать меня. Сэм Тайлер!

– Тайлер! – кричит Хант, хлопая его по щекам, и Сэм с шумом втягивает в легкие воздух и открывает глаза, моргая, пока зрение не проясняется окончательно.

Он лежит на полу, возле стены, и над ним нависает Джин Хант, хлопая по щекам, и лицо у старшего детектива-инспектора необычайно бледное.

– Тайлер, какого черта с тобой происходит?

– Я в порядке, – бормочет Сэм, поднимаясь на ноги и тяжело опираясь на стену. – Мне было нехорошо, но теперь все в порядке.

– Уверен? – спрашивает Хант, окидывая его тревожным взглядом, и Сэм кивает. – Сможешь продолжать?

– Да-да, могу, – говорит Сэм. – Только… дай мне минуту, ладно? Одну минуту.

Он немного отворачивается от Ханта, по-прежнему опираясь на стену, и прячет лицо в ладонях – единственный элемент приватности, который он может позволить себе в этом месте – и крепко зажмуривает глаза, восстанавливая дыхание и выравнивая ухающее где-то в ушах сердце. Это было не по-настоящему, говорит он самому себе. Он здесь, в семьдесят третьем, а отголоски две тысячи шестого у него в ушах – галлюцинации, последствия той аварии. Они не могут убить его.

– Как там Бойл? – вдруг спрашивает Хант. – Лекарства работают?

Сэм вскидывает голову, натыкаясь на его пристальный взгляд, и пожимает плечами:

– Ему лучше.

– Хорошо. Сэм… – Хант слегка запинается, у него такой вид, словно все происходящее ему глубоко претит, но потом продолжает: – Постарайся просто вытянуть из него поскорее все, что можно, и покончим с этим, идет? У меня от этого места переворачивается в желудке. Не заставляй меня пожалеть о том, что позволил тебе втянуть меня во все это.

– Я делаю все, что могу, – говорит Сэм, начиная раздражаться.

– Я знаю. Просто удостоверься, что этого достаточно.