Под прикрытием - часть 4

[lomfic]

Название: Под прикрытием
Автор: sister of night
Фандом: Жизнь на Марсе (UK) / Life on Mars (UK)
Жанр: Драма, Ангст, Детектив, Романс, Hurt/Comfort
Персонажи: Сэм Тайлер / Джин Хант
Тип: Слэш
Рейтинг: NC-17
Размер: макси
Предупреждение: текст содержит откровенные описания нетрадиционных отношений, сцены насилия, сомнительное согласие, ненормативную лексику, UST и тому подобные безобразия. Если Вам меньше 18 лет или вышесказанное противоречит Вашим убеждениям, пожалуйста, не читайте это.
Описание: Сэм Тайлер возвращается обратно в Манчестер тысяча девятьсот семьдесят третьего и задается вопросом, сделал ли он правильный выбор? А тут еще расследование загадочных ограблений приводит его прямиком в манчестерскую тюрьму, где ему придется изображать заключенного. И, слово всего этого мало, Джин Хант, его непредсказуемый босс, отправляется в ту же тюрьму, только под видом надзирателя. Сможет ли Сэм выжить в тюрьме и удастся ли команде детективов выяснить, кто стоит за ограблениями?
Дисклаймер: мир и оригинальные персонажи принадлежат Мэтью Грэхэму и ВВС, я только взяла поиграть.

Четвертая часть фанфика "Под прикрытием"

* * *

Сэм не может сказать, что с тех пор, как Бойл поднялся на ноги, его жизнь в манчестерской тюрьме становится легче, потому что находиться рядом с Бойлом – это все равно что зависнуть прямиком над жерлом дремлющего вулкана и знать, что он может проснуться в любой момент. Но в то же время это делает немного проще все остальное, потому что Бойл дает понять окружающим, что Сэм под его защитой, и это становится достаточным препятствием, чтобы ему навредить как для заключенных, так и для большинства надзирателей. Так что главным источником опасности для Сэма теперь становится сам Бойл, но покуда вулкан дремлет, ему нечего опасаться.

Тем утром их по какой-то причине не будят дольше обычного, и Сэм свешивается со своей койки и выглядывает сквозь зарешеченное окно наружу, пытаясь увидеть, не происходит ли там что-то необычное.

– Воскресенье, вот в чем дело, – говорит ему Бойл, который, оказывается, тоже не спит. – Впереди целый день вдали от цеха, они не выпустят нас отсюда раньше восьми, потому что даже понятия не имеют, чем нас можно занять на весь день.

Он говорит правду, и Сэм со странным чувством обнаруживает, что привык к ежедневной рутине и что изменения сбивают его с толку.

Когда они попадают в столовую, где, в отличие от камер, есть окна, Сэм видит, что небесные хляби разверзлись сегодня над Манчестером: по стеклу барабанит нескончаемый ливень, а небо заволокли непроглядные свинцовые тучи.

– Что ж, о прогулке на сегодня можно забыть, – бормочет ему Бойл, становясь в очередь на раздачу. – Но, по крайней мере, у нас остается воскресное посещение, а это лучше, чем шатание по двору.

– Ждешь кого-то? – спрашивает Сэм.

– Да, есть одна птичка, Триша, – говорит Бойл. – Познакомился с ней по переписке несколько месяцев назад. Она иногда приходит, чтобы повидать меня. Что насчет тебя?

– Ко мне тоже придут, – говорит Сэм, улыбаясь и думая об Энни.

Как Бойл и говорил, на улицу их не выпускают, а вместо этого сразу после завтрака отводят в общие комнаты, где они обыкновенно коротают вечера. Там Сэм впервые после долгого времени видит Джона Уолтера, и ему требуется приложить усилие, чтобы не выдать своего изумления, потому что Уолтер выглядит просто ужасно: его лицо избито, один глаз полностью заплыл, отмеченный здоровенным фиолетовым фингалом, а правая рука болезненно прижата к телу и перевязана медицинской повязкой. Он сидит за столом один, злобно косясь по сторонам уцелевшим глазом. Бойл подходит прямиком к нему, становится напротив и говорит сквозь зубы:

– Пшел отсюда. Это мое место.

Уолтер бросает на него взгляд побитой собаки и не говоря ни слова подчиняется, слегка придерживаясь за ребра. Сэм думает, что у Уолтера теперь займет долгое время, чтобы до конца оклематься.

– Твоя работа? – спрашивает Сэм, когда они с Бойлом опускаются за освободившийся стол, и тот самодовольно закуривает.

– Может быть, и так, – не отрицает Бойл, пожимая плечами. – Но ты еще не видел всего. Я покажу тебе, как только представится возможность.

Он подмигивает Сэму, а затем приглашает кого-то сыграть в карты, и когда вокруг образуется довольно большая толпа, Сэм пользуется этим, чтобы улизнуть. Он берет с полки сегодняшнюю газету и бегло пролистывает ее, чтобы отвлечься, пока его внимание не привлекает большая статья на развороте.

«Здание банка на Йорк-стрит ограблено прошедшей ночью, – гласит заголовок, – четверо убиты».

– Дерьмо, – шипит сквозь зубы Сэм, отрываясь от газеты после того, как просматривает статью до конца и убеждается, что это их случай.

Он оглядывается кругом и вдруг понимает, что не видел никого из детективов с самого утра. Они оставили его, потому что у них, должно быть, полно работы на Йорк-стрит, и Сэм теперь сам по себе. Но в этом нет ничего нового. В конце концов, он же и говорил Ханту, что не чувствует серьезной угрозы от Бойла.

– Так и будешь здесь торчать? – спрашивает его Бойл, когда подходит к Сэму несколько раундов карточной игры спустя, хватая Сэма за рукав. – Пойдем, я покажу тебе кое-что, как обещал.

Он увлекает Сэма за собой, и тот пробует протестовать, потому что им нельзя покидать общую комнату, кроме как направляясь в группе других заключенных в сортир в сопровождении надзирателей. Но охрана не обращает на них никакого внимания, когда Бойл выводит его за дверь и уверенно тащит за собой по коридорам.

– Я показал Уолтеру, что не стоит переходить мне дорогу, – говорит Бойл на ходу. – Ему пришлось распрощаться с несколькими зубами и с кое-чем еще, я думаю, это заставит его в следующий раз задуматься.

Он почему-то ведет Сэма в душевые, но там сейчас никого нет, там пустота и полутьма, свозь мутные узкие окна под самым потолком едва сочится блеклый дневной свет, снаружи барабанит дождь. Сэм обхватывает себя руками, чувствуя озноб и возрастающую тревогу, он поднимает взгляд на Бойла, недоумевая, зачем тот привел его сюда.

– Смотри, что у меня для тебя есть, – говорит Бойл, проводя его немного дальше.

Сэм смотрит в тень, куда ему указывает Бойл, и цепенеет: у стены стоит Майк Райан, избитый и голый по пояс, его руки привязаны веревкой к перекладине, на которой заключенные обыкновенно оставляют одежду, прежде чем пойти в душ. У мальчишки завязан рот и его трясет, Сэм сомневается, что только от холода, Майк со страхом смотрит на Бойла и со страхом смотрит на Сэма.

– Что здесь происходит? – спрашивает Сэм, поворачиваясь к Бойлу и опаляя его взглядом, его руки сами собой сжимаются в кулаки.

– Я отнял у Уолтера его маленькую игрушку, – самодовольно говорит Бойл. – Что скажешь? Хочешь его себе?

Сэм на миг прикрывает глаза, чувствуя дурноту.

– Какого черта ты творишь, Бойл? – вполголоса спрашивает он.

– Он тебе нравится, так ты сказал, разве я не прав?

– Я сказал, он хороший парень! – говорит Сэм, повышая голос. – Не означало, что я собираюсь оттрахать его, нет, спасибо. Да что с тобой не так?!

– Ты пока не знаешь, – говорит Бойл, и его лицо немного искажается, а в голосе прорываются раздраженные нотки, – но ты привыкнешь Сэм, что тот, кто проявил здесь слабость однажды, будет испытывать на себе последствия всегда.

– О, так значит, так ты думаешь и обо мне? – прямо спрашивает Сэм, его ноздри слегка раздуваются от гнева. – Какие последствия в таком случае должен принять я, следуя твоей логике?

– Не важно, что думаю я, – говорит Бойл. – Важно, что думают остальные, эти звери снаружи, Сэм, они имеют значение. Они пока что ничего не знают насчет тебя, потому что с тобой все неочевидно, он думают, ты в порядке, потому что я говорю им это, и они мне верят. Так что у тебя есть шанс, покуда у тебя есть репутация, у него – нет, но такова жизнь, я говорю тебе, так уж работает это место. И поэтому я спрашиваю тебя, Сэм, спрашиваю по-хорошему – ты хочешь его? Потому что у меня есть еще Марко, который просил щенка себе, он знает, что я мог бы устроить ему это. Но он перебьется, что скажешь?

– Отпусти его, Бойл, – просит Сэм, прикрывая глаза, потому что больше не может выносить на себе полный ужаса взгляд Майка. – Просто отпусти, ему же семнадцать, ради Бога!

Он срывается на крик, и это для терпения Бойла оказывается уже чересчур: он грубо толкает Сэма спиной к стене, так что от удара у него перехватывает дыхание, делает шаг вперед, не оставляя между ними расстояния совсем, и зло говорит ему в лицо:

– Не испытывай мое терпение. Ты возомнил себя неприкосновенным из-за того, что оказал мне услугу, но теперь все зависит от меня, не забывай этого. Поэтому ты можешь начать с чтения морали, можешь начать с того, что я должен отпустить мальчишку, а закончить на его месте, как тебе это, Сэм?

Он вдруг грубо хватает Сэма, причиняя боль, силой стаскивает с него рубашку, так что Сэм остается в одних тюремных штанах, как Майк. И Бойл толкает Сэма к железной перекладине, ловко сдергивает с запястий Майка веревку и отталкивает того в угол – лицо мальчишки болезненно кривится, Сэм видит мельком, что кожа на его запястьях содрана веревками и покрыта сукровицей. Не успевает Сэм оглянуться, как Бойл стремительно связывает его руки той же веревкой, игнорируя яростное сопротивление, бьет в живот, так что Сэм тяжело облокачивается о стену, потому что от удара у него подгибаются ноги. Майк в углу не шевелится, глядя на них полными ужаса глазами, и Сэм думает, какого черта ты делаешь, какого черта ты все еще здесь, когда мог бы сбежать?

– Как тебе это, Сэм? – повторяет Бойл, останавливаясь, глядя на Сэма сверху вниз, и они оба после потасовки дышат тяжело и прерывисто.

Сэм опускает голову и прикрывает глаза, не желая смотреть на него, потому что в потемневших глазах он снова видит чудовище, того монстра из кошмаров, в которого Бойл превращается время от времени для того, чтобы люди принимали его всерьез.

Неожиданно Бойл поднимает его голову рукой, крепко удерживая подбородок, и жестко целует, вторгаясь языком в его рот, преодолевая сопротивление, Сэм чувствует его щетину и чувствует его ярость. Сэм зажмуривается крепче, до боли в глазах, и спрашивает себя, так ли все в конце концов произойдет, в чертовой душевой, на глазах у испуганного мальчишки, так ли закончится их прикрытие? Бойл прекращает терзать его рот, отстраняясь, Сэм чувствует его горячее дыхание на своем лице и привкус крови во рту, и от ужаса у него подкашиваются ноги, а волосы на затылке поднимаются дыбом. Не показывай им свой страх, так сказал ему Том Мортон прежде, чем отправить сюда, но он не сказал ему, что иногда страх просто сильнее.

– Почему ты молчишь, Сэм? – негромко спрашивает его Бойл.

– А ты предпочитаешь, чтобы тебя умоляли? – спрашивает Сэм в ответ, его губы искажаются презрением, и он уже просто не может остановиться: – Предпочитаешь, чтобы они просили тебя, связанные и напуганные, просили за свои жизни, потому что это позволяет тебе почувствовать свою власть, свою значимость. Но только это ничего не меняет, правда, Бойл? Просьбы ни хрена не значат для тебя, ты все равно убиваешь их всех. Так какой смысл тебя умолять?

– Заткнись!

Он бьет Сэма наотмашь по лицу, так что его голова мотается в сторону, и отступает назад. Сэм смотрит на него исподлобья, сглатывая кровь, Бойл проводит руками по лицу и говорит:

– Заткнись, ты ни черта не знаешь. Я пытался быть щедрым, я сохранил жизнь однажды, и посмотри, чем это обернулось для меня? Но, черт с тобой, я попробую снова. Второй шанс, как тебе это, а взамен ты перестанешь пялиться на меня, как на чертового убийцу детей!

Он зло сдергивает с рук Сэма веревку, швыряет ему его рубашку, затем оборачивается к Майку, орет:

– Ты – вон! – и мальчишку не нужно просить дважды: он поспешно выбегает из душевой, хлопая дверью.

Некоторое время Бойл смотрит на Сэма, тяжело дыша, сжимая и разжимая кулаки, а затем просто выходит прочь, его грузные шаги гулко разносятся по коридору, удаляясь.

Сэм сползает по стене вниз, сжимая в руках рубашку, дрожа всем телом, вдох-выдох, вдох-выдох, работает машина жизнеобеспечения у него в ушах, и Сэм задыхается, потому что эта поганая штука дышит сейчас вместо него. Ему повезло, что Бойл пощадил его, Сэм говорит самому себе, что ему крупно повезло, но у него не хватает сил даже на то, чтобы почувствовать облегчение.

* * *

Позднее, когда Сэм незаметно вползает в общую комнату, бросая по сторонам настороженные взгляды, Бойл ведет себя как ни в чем не бывало. Он играет в карты с заключенными, горланит и курит папиросы, хлопает Сэма по плечу и бросает какую-то шутку, проходя мимо, и это, наверное, означает, что кризис миновал, что между ними снова мир.

Сердце Сэма начинает биться чаще, когда его имя называют среди тех, к кому пришли посетители. К Бойлу тоже пришли, как и ко многим другим, так что их приводят в большую светлую комнату, уставленную столами и стульями, рассаживают по местам и приковывают одной рукой к ножке стола, чтобы они не вздумали ничего устроить. Охрана занимает свои позиции у стен, бдительно наблюдая за происходящим. Затем двери с противоположенной стороны со стуком распахиваются, впуская посетителей: в основном женщин, иногда с детьми, реже мужчин или стариков, подростков, и все они с шумом расходятся по комнате, занимая места рядом со своими родственниками и возлюбленными, которым не посчастливилось угодить за решетку. Сэм поражен, насколько они кажутся ему необычными, в своей яркой одежде и с живыми эмоциями на лицах, после долгих дней грязно-серого, после дней всеобщего недоверия, агрессии и злобы.

– Сэм, что с тобой произошло? – с искренним беспокойством восклицает Энни, садясь напротив него и проводя нежной рукой по ссадине на его щеке.

Сэм накрывает ее маленькую руку своей, прижимая к себе и закрывая глаза, наслаждаясь этим моментом неподдельной заботы.

– Ничего, все будет в порядке. Все образуется, вот увидишь, – говорит она, невесомо гладя его другой рукой по голове, и в эту секунду Сэм действительно верит ей.

– Как дела на работе? – с улыбкой спрашивает он, ловя ее нежную руку и целуя кончики пальцев.

– Ты знаешь, все как обычно, – говорит Энни, улыбаясь ему в ответ так, что проступают ямочки на щеках, и не отнимая руку. – Много дел, все нервничают, все сроки горят. Вчера был такой аврал, мой босс говорит, что работа войдет в нормальную колею только в понедельник. Мне повезло, что удалось вырваться и повидаться с тобой.

– Я рад, что ты пришла, – говорит Сэм. – Передай тетушке Джинни, что со мной все в порядке, пусть она не волнуется обо мне, ведь у нее слабое сердце.

– Я обязательно скажу ей, – говорит Энни, улыбаясь ему, и в ее глазах пляшут веселые чертики.

Затем они просто разговаривают ни о чем, наслаждаются обществом друг друга, и Сэм наблюдает краем глаза за Бойлом, который сидит к нему спиной и немного наискосок. Перед Бойлом сидит высокая девушка с темными вьющимися волосами, кокетливо заколотыми живым цветком, наверное, Триша, о которой он говорил: она сжимает ладонь Бойла обеими руками, сплетая свои тонкие пальцы с его, и что-то рассказывает, искренне улыбаясь. Сэм хотел бы, чтобы она перестала, хотел бы, чтобы она увидела, что за монстр сидит перед ней на самом деле.

Свидание длится не слишком долго, и когда надзиратели приказывают посетителям удалиться, Энни тянется к Сэму и целует его в губы. Сэм с готовностью отвечает на поцелуй, от Энни пахнет свежестью, шампунем для волос и немного дождем, и Сэм парит от счастья, думая, что после этого, возможно, его сил хватит на то, чтобы протянуть здесь еще какое-то время.

– К тебе на свидание приходила твоя птичка? – спрашивает его Бойл вечером, когда они снова возвращаются в камеру и Сэм лежит на своей койке, не заговаривая с Бойлом ни о чем, потому что не знает, как он может отреагировать на это после сегодняшней вспышки.

– Да, – рассеянно отвечает Сэм, поворачиваясь на бок, прислушиваясь, чем занят Бойл внизу. Тот чиркает спичкой, Сэм слышит его глубокий вдох, когда он затягивается сигаретой, наверх медленно поднимается сизый завиток дыма. – А к тебе приходила Триша, о которой ты говорил, верно?

– Триша Холланд, мой светлый ангел, – подтверждает Бойл. – Когда она написала мне впервые, я подумал, что это ненадолго, что только не взбредет в голову женщинам, верно? Но она никуда не делась, стала приходить ко мне, и я подумал, что это одна из тех вещей, которая заставляет поверить в судьбу.

В его голосе что-то вроде нежности, и Сэм говорит:

– Ты любишь ее?

– Это нечто большее, – отвечает Бойл. – В ней мое будущее.

От удивления Сэм приподнимается на локте.

– Она ждет от тебя ребенка? – Его окатывает странное чувство при мысли, что в утробе этой женщины сидит крошечная копия Дэниэла Бойла. – Как вы умудрились, за тюремными стенами?

– Я умею договариваться с надзирателями, – уклончиво отвечает Бойл. – Если ты пытаешься узнать, как тебе остаться наедине со своей куколкой. И, заметь, для того, чтобы что-то получить, мне даже нет нужды никому подставлять свою задницу, как иным парням.

Он хрипло смеется, довольный своей шуткой, и Сэм ничего не отвечает.

* * *

Хант появляется в следующий раз только в понедельник, когда они проводят время во дворе. Он, наверное, спешит, потому что даже не дожидается, когда Сэм что-нибудь выкинет, как обычно. Он расталкивает заключенных, проходя к Сэму, толкает по пути Майка, который как раз пробирается к нему, видимо, желая поговорить. Сэм чувствует легкую досаду, потому что у него не было возможности переговорить с Майком с самого случая в душевой, но Хант уже подходит к нему и говорит:

– Нужно поболтать о том, что мы нашли в твоем матрасе при внеочередном осмотре камер.

Он бьет Сэма под дых, сковывая его руки наручниками, и заключенные вокруг смотрят на Сэма с некоторым сочувствием, когда Хант выволакивает его со двора.

– Раскладка такова, – начинает Хант после того, как заталкивает Сэма в комнату охраны и закрывает за ними дверь. Он закуривает и принимается наворачивать круги по комнате, смоля сигаретой, фонтанирующий энергией и весь на взводе, а Сэм остается стоять на месте, провожая его взглядом. – В субботу ночью было очередное ограбление, Йорк-стрит. Пострадали только ночные работники банка, к счастью для нас, было уже поздно для посетителей, иначе трупов было бы больше. Мы старались сделать все возможное, чтобы не предавать это огласке, но теперь дело принимает по-настоящему дерьмовый оборот. Надеюсь, мне не нужно обращать твое внимание на то, что если наши имена и фотографии разойдутся по газетам в отношении этих ограблений, то все наше прикрытие здесь полетит к чертям? Мы постарались воздействовать на прессу, но ты не хуже меня знаешь, что бессмысленно влиять на этих болтливых ублюдков, потому что рано или поздно они вытряхнут все, что знают, и даже больше на страницы своих желтых газетенок. Возможно, статьи и не попадут сюда, в тюрьму, но мы не можем ручаться, что кто-то из надзирателей не увидит наши рожи в вечерних «Таймс». Я говорю, что это становится опасным, Тайлер, и жду от тебя хороших новостей. Итак, чем ты меня порадуешь?

Он оборачивается к Сэму, глядит напряженно, ожидая его ответа. Сэм говорит:

– Я пока что не могу дать тебе имен, если ты об этом. Но кое-что у меня есть. Бойл одержим тем, что делал, считает себя избранным или чем-то вроде того. И он сказал, что его дело не умрет, он уверен в этом так, будто бы знает совершенно точно, что кто-то продолжает совершать преступления по его схеме. Я думаю, что ему известно больше, чем он пока что показывает, но мне нужно время, чтобы выяснить наверняка.

Хант наступает на недокуренную сигарету, делает несколько шагов к Сэму и хватает его за воротник, приближая к своему лицу, так что Сэм чувствует исходящий от него запах виски и сигарет, когда он встряхивает Сэма, словно куклу, и говорит свирепо:

– Этого мало, Тайлер, мне нужно больше. Ты постоянно просишь еще времени, но я уже сказал тебе, у нас его нет. Мы позволили очередному ограблению произойти, сколько мы пропустим еще, прежде чем ты вызовешь Бойла на откровения по душам? Может быть, пришло время выволочь ублюдка на допрос и поговорить с ним на другом языке?

Сэм на мгновение прикрывает глаза, чувствуя усталость, грубые руки Ханта комкают его одежду, а горячее дыхание опаляет лицо, как дыхание Бойла, приходит ему на ум, в точности как дыхание Бойла в тот раз, прежде чем он наклонил голову и поцеловал его.

Сэм сглатывает, глядя на Ханта, удушливая паника отчего-то подступает к его горлу, и Сэм говорит отрывисто и зло:

– Отпусти меня, Хант, пусти, черт тебя дери. Сними с меня наручники.

Хант столбенеет, бессмысленно глядя на Сэма, затем разжимает руки, и Сэму приходит в голову, что он просто забыл про наручники. Хант выглядит самую малость смущенным, когда избавляет Сэма от «браслетов». Тот машинально потирает запястья, но сразу же скрывает их под рукавами тюремной рубашки, как только замечает, что Хант смотрит на следы от веревок, которые остались у Сэма после того, как Бойл связывал его в душевой. Хант отводит взгляд и запрокидывает голову назад, делая глоток виски из своей фляги.

– Бойл – фанатик своей идеи, – говорит Сэм секунду спустя, чувствуя себя намного увереннее со свободными руками. – Если я правильно его понимаю, а я думаю, что это так, то для него будет предпочтительнее умереть, чем поставить под угрозу продолжение своей «великой идеи». Он не выдаст копам имя своего последователя, даже если от этого будет зависеть его жизнь, я в этом более чем уверен, шеф.

– Неделя, – говорит Хант, смеряя Сэма тяжелым взглядом. – У тебя есть еще одна неделя, давай дадим этому шанс, а потом мы все прекращаем, даже если у тебя по-прежнему не будет результата. И я знаю, что уже говорил это, но ты просто не представляешь, насколько я зол, что позволил тебе втянуть себя во все это.

Он отводит Сэма обратно во двор, и тот недовольно оглядывается по сторонам, злясь на то, что они продвигаются далеко не так быстро, как хотелось бы. Ему приходит в голову шизофреническая мысль, что вся эта тюрьма просто как более глубокий виток его комы: ему нужно сделать что-то, чтобы выбраться из семьдесят третьего в две тысячи шестой, и ему нужно сделать что-то, чтобы вернуться из манчестерской тюрьмы в нормальный семьдесят третий. И никто не говорит ему, как это сделать.

Бойл садится на скамейку рядом с ним, больно хлопая по плечу, что приравнивается у Бойла к выражению дружеской поддержки, говорит:

– Чего нос повесил? Снова твой проклятый пес тебя проведывал?

– Дело не в этом, – качает головой Сэм, глядя на свои руки. – Я просто подумал… это чертово место как совершенно другой мир, правда? Все, кто тебе дорог, все, кому есть до тебя дело, остаются там, по ту сторону, они будто бы умирают из твоей жизни, и тебе повезло, если ты видишь их хотя бы в дни, когда дозволены свидания, хотя чаще не получаешь и этого. И мы тоже, мы тоже как будто бы умираем здесь для остального мира, умираем заживо, словно впадаем в кому.

Некоторое время Бойл ничего не говорит, затем спрашивает:

– У тебя есть родственники там, снаружи?

– Только мать, – говорит Сэм, пожимая плечами. – Хотя я сомневаюсь, что увижу ее снова. Что насчет тебя?

– Брат, – отвечает Бойл. – Правда, маленький гаденыш не желает общаться со мной с тех пор, как я сюда загремел, так что, наверное, ты прав, мы мертвы для них с тех пор, как оказываемся здесь.

– Не думал, что у тебя есть брат, – говорит Сэм, по-настоящему удивленный, потому что совершенно точно не припоминает этого момента в его биографии. Бойл вскидывает брови, и Сэм поясняет: – По тебе создается впечатление, что ты единственный ребенок. Ну, ты знаешь, не тот тип, словно тебе приходилось делить родительское внимание с другими детьми.

– Странно, что ты можешь сказать такие вещи, просто разговаривая с кем-то, – говорит Бойл, который действительно кажется впечатленным. – Но да, ты прав, я рос один. Брайан – маленький ублюдок, папаша заделал его на стороне, но так получилось, что мы с ним общались, когда были детьми. Я даже не знал, что он мой брат, лет до двенадцати, пока вся эта история о хождении моего папаши налево не вылезла на свет божий.

Сэм хмыкает, а про себя думает, что это кое-что. У Бойла есть брат, о котором никто не знал. Это, черт побери, уже кое-что.

– У меня создается впечатление, что твой маленький дружок хочет с тобой поболтать, – говорит вдруг Бойл, глядя куда-то в сторону. Сэм следит за его взглядом и видит Майка. – Не буду вам мешать, голубки. И дай мне знать, если все-таки передумаешь.

Бойл подмигивает ему и поднимается со скамьи, еще раз хлопая Сэма по плечу, прежде чем уйти. Через какое-то время, когда Бойл скрывается из поля зрения, к нему подходит Майк.

– Привет, Сэм, – говорит он, опускаясь на скамью рядом с ним.

Мальчишка не смотрит на него, а смотрит на свои руки, перебирая пальцами небольшой католический крестик, поблескивающий на солнце.

– Привет, – говорит Сэм в ответ, не торопя Майка и ожидая, когда он сам продолжит.

– Я… я хотел сказать, что благодарен тебе за то, что ты не сделал тогда… не сделал того, чего хотел от тебя Бойл, – выпаливает он.

– Не нужно, – говорит Сэм, прикрывая глаза. – Бойл псих, если думал, что я соглашусь.

– А ты, должно быть, очень смелый человек, Сэм, раз уж не согласился, – говорит Майк. – Уолтера перевели в другой сектор тюрьмы, – добавляет он секунду спустя, криво улыбаясь. – Он опасается за свою жизнь, оставаясь здесь, поблизости от Бойла. Так что я теперь один в камере.

Сэм улыбается тоже, дружески хлопает мальчишку по плечу:

– Рад за тебя. И не верь тому, что сказал тогда Бойл, или даже тому, что ты говоришь самому себе каждый день. Всегда можно что-то изменить. Ты не обязан всю жизнь расплачиваться за единственную ошибку, Майк, какой бы страшной она ни была, ты не должен страдать из-за этого вечно. Вместо этого лучше живи так, чтобы вещи, которые ты делаешь, хорошие вещи, весили больше, чем твои ошибки, знаешь?

Майк кивает ему и сияюще улыбается, и Сэм думает, что возможно, это один из тех моментов, когда у него получилось сделать какое-то отличие.

* * *

Сэм мается до вечера, не зная, как привлечь к себе внимание Ханта, чтобы сообщить ему о том, что у Бойла есть брат, которого не мешает проверить. В конце концов, как ни странно, ему на выручку приходит сам Бойл: он говорит Сэму, что им нужно поговорить, и выволакивает его из общей комнаты.

Они заходят за поворот, там Бойл останавливается и говорит:

– Послушай, у меня намечается партия в покер с Аланом Рейном, это тот парень, ты знаешь, который может достать практически что угодно, и его наконец-то вернули из изолятора. Я хочу раскрутить его на бутылку виски, но он играет, как черт. Ты ведь парень с мозгами, верно? Давай сыграем вместе против него. Если продуешь, не беда, я возмещу за тебя долги, что скажешь?

Тут из-за угла показывается Хант, и при его виде Бойл закатывает глаза, словно хочет сказать, что Хант не мог найти более неподходящего момента, чтобы прервать их.

– Ты вернешься в общую комнату по-хорошему, – с угрозой говорит Хант, обращаясь к Бойлу и поигрывая дубинкой, и этот язык Бойл понимает: он примиряюще поднимает руки, разворачиваясь обратно в сторону комнаты отдыха.

После этого Хант перехватывает Сэма за шиворот и ведет его в другом направлении – в пустую комнату охранников, Сэм уже прекрасно знает туда дорогу. Но на одном из поворотов Сэм вдруг замечает краем глаза тень на стене, крадущуюся следом, и понимает, что Бойл решил за ними проследить. Сэм делает попытку вырваться, и Хант припирает его к стене, заламывая руки, шипит ему в ухо, так что у Сэма по шее разбегаются мурашки:

– Какого черта ты делаешь?

– Бойл следит за нами, – говорит ему Сэм едва слышно. – Не смотри.

Хант врезается ему кулаком в бок, и болезненный вскрик Сэма заглушает его вопрос:

– Почему? Лучше показать ублюдку, что его заметили.

– Потому что он проверяет меня, – выдыхает Сэм, шипя от боли. – Хочет удостовериться, что я не доношу тебе, он что-то подозревает. Нужно найти способ убедить его в этом.

Хант встряхивает его и ведет дальше, минуя поворот, ведущий в их обычную комнату, явно не желая показывать ее Бойлу. Вместо этого он заталкивает Сэма за другую дверь. Внутри оказывается нечто вроде склада: тут повсюду громоздятся ящики, коробки, шкафы, балки, жестяные банки с краской, старые матрасы с вытянутым наружу наполнением и прочее барахло.

Хант пробует запереть дверь изнутри, но замок оказывается сломан, так что он просто тащит Сэма куда-то вглубь полутемного помещения, которое кажется огромным и бесконечным из-за обилия наполняющих его вещей. Сэм производит массу шума, то и дело натыкаясь на что-то, но он все равно слышит едва различимый звук, с которым дверь самую малость приоткрывается и закрывается снова, потому что пытался уловить его с самого начала. Хант за его спиной усиливает хватку, напрягаясь, потому что тоже знает, что Бойл проследовал за ними и сюда, и Сэм сомневается, что у него на этот случай есть какой-то план.

Они достигают конца помещения, где оказывается свободное пространство, а маломощная лампочка висит где-то над их головами, освещая все вокруг своим бледным светом.

Там Хант припирает Сэма к стене и говорит:

– Не можешь и дня провести без неприятностей, верно, Сэмми-бой? Я преподам тебе урок, раз уж ты сам нарываешься.

Он бьет Сэма под ребра по-настоящему, Сэм не знает, пытается ли он выместить злость таким образом, потому что тоже понимает, что ситуация принимает характер безвыходной, или просто хочет, чтобы все выглядело достоверно. От удара Сэм складывается пополам, хватая ртом воздух. Его мысли лихорадочно мечутся в голове, пока он все отчетливее сознает, что они сами загнали себя в угол: Бойл может видеть или слышать их, где бы он не находился сейчас, скрытый в полутьме. Они же никак не могут обнаружить его, но если они срочно не сделают чего-то такого, что заставит его поверить в происходящее, то все их предприятие окажется под угрозой. Том Мортон предупреждал их, каковы будут последствия, если кто-то из заключенных догадается, что они переодетые копы, и Сэм сглатывает, чувствуя, что у него пересыхает во рту.

Хант наносит ему еще один удар, и Сэм вдруг понимает, что он делает: он просто пробует наподдать как следует, как обычно, чтобы не вызывать подозрений у других заключенных, когда куда-то его уводит, что, следует отдать ему должное, обыкновенно выходит у Ханта легко и непринужденно. Но это не тот случай, думает Сэм, не тот случай, когда пара пинков сможет действительно что-то исправить.

Сэм не пытается защититься или уклониться в сторону, когда Хант замахивается еще раз и бьет его по лицу, так что его голова дергается от удара, и Сэм чувствует, как по скуле медленно разливается, пульсируя, жар. Он поднимает голову, глядя Ханту прямо в глаза, и едва уловимо качает головой, он хочет сказать, это не сработает, не сейчас.

Но Хант и сам это знает, Сэм видит это по его лицу, сосредоточенному, пока он лихорадочно ищет выход из ситуации. Они оба знают, что пощечина здесь не сработает, нужно что-то большее, чтобы Бойл поверил в происходящее, иначе он может заподозрить, что они заодно, и тогда они оба окажутся в опасности. А еще в опасности будут Крис и Рэй, и вообще каждый чертов надзиратель и арестант в этой поганой дыре, если случай получит огласку и заключенные устроят бунт.

Наверное, Хант думает о том же, потому что несколько долгих секунд он смотрит на Сэма очень пристально, он словно колеблется, и это неожиданно пугает Сэма до чертиков, потому что Хант никогда не колеблется, он просто делает, что считает правильным, не оглядываясь ни на кого и ни на что. Но в этот раз он сомневается, в его глазах что-то переворачивается, что-то меняется, медленно, Сэм видит, как это происходит, и у него мурашки идут по коже.

– Ты знаешь, что делать, – говорит в конце концов Хант отчего-то севшим голосом, а потом мягко, но настойчиво надавливает Сэму на плечи, вынуждая опуститься на колени.

Сэм подчиняется, еще не понимая, чего Хант пытается этим добиться. Но затем он упирается взглядом в металлическую пряжку на поясе Ханта, и до него начинает смутно доходить. Он нерешительно кладет руки Ханту на ремень, на мгновение замирая. Или Хант хочет, чтобы Сэм только изобразил минет, но тот ни черта не представляет себе, как это можно изобразить, не рискуя попасться на вранье – риск, который они просто не могут позволить, либо...

Сэм делает глубокий вздох, чувствуя головокружение и медля. У него не было опыта по этой части. Точнее, почти что не было: он несколько раз целовался с парнями, еще в старшей школе, но это было скорее протестом против мира и попыткой выделиться из окружающих, чем чем-то серьезным. Когда дело доходило до постели, рядом с ним неизменно оказывались девушки.

Поэтому спуская непослушными пальцами с Джина Ханта штаны и доставая его вялый неэрегированный член, он в общем-то плохо представляет себе, что собирается делать дальше.

– Давай же, не тяни, – говорит ему Хант сквозь зубы, слегка подталкивая вперед его голову, и Сэм готов поспорить, что происходящее претит Ханту не меньше, чем ему самому.

Он начинает медленно и осторожно, очень старательно, потому что Сэм зануда, он всегда подходит к делу со всем надлежащим усердием, какая бы задача пред ним не становилась, такой уж он по природе. Поэтому он подчиняется уверенным рукам Ханта и подносит голову немного ближе, обдавая его член теплым дыханием, прежде чем накрыть его губами. Хант над его головой втягивает воздух сквозь зубы, его член заинтересованно дергается, и Сэм принимает это за хороший признак, учитывая обстоятельства, потому что все было бы намного хуже, если бы у Ханта на него просто не встал.

Немного приободренный мыслью, что могло быть и хуже, Сэм делает все то, что могло бы понравиться ему самому, будь он на месте Ханта. Старательно и очень тщательно, он облизывает, посасывает и поглаживает, и в ответ на его усердия Джин Хант издает изумленный гортанный звук, а его член начинает стремительно наливаться кровью, увеличиваясь на глазах.

Сэм пытается вообще не думать о том, что делает, потому что какая-то его часть уверена, что стоит ему только по-настоящему задуматься об этом, и он неизменно впадет в глубокий ступор. Поэтому он выбрасывает из головы все до единой мысли и сосредотачивается на процессе, который оказывается в известной степени механическим и дается Сэму неожиданно проще, чем он сам от себя ожидал. Так что Сэм проводит языком от основания до самой головки, оставляя влажный след, затем несколько раз проводит вокруг головки члена языком и наконец заглатывает его внутрь, насаживаясь ртом, насколько это возможно.

Хант над его головой издает низкий протяжный стон, и Сэм начинает работать еще усерднее. Член под его губами и пальцами уже большой и крепко стоящий, полностью возбужденный, и когда Сэм украдкой бросает взгляд наверх, чтобы посмотреть на Ханта, то видит, что его голова откинута назад, а кадык тяжело перекатывается на напряженном горле, когда Хант сглатывает и издает еще один сдержанный стон.

– Черт, – выдыхает он сквозь зубы, и его голос звучит заметно ниже, чем обычно.

Сэм на мгновение прерывается и издает тихий изумленный вздох, потому что вдруг понимает, что и у него, черт побери, стоит, да еще как, что у него встал от того, что он отсасывает Ханту. На то, чтобы задуматься об этом по-настоящему, попросту нет времени, так что Сэм просто немного перемещается на коленях, стараясь снизить дискомфорт, и продолжает свое занятие.

Руки Ханта ложатся на его затылок и остаются там, неуверенные, чуть подрагивая: он наверняка не может сопоставить ощущение коротких волос Сэма под своими руками с другим ощущением – с прикосновением длинных и шелковистых волос девушек, которые он привык ощущать в такие моменты. Скорее всего, проституток, учитывая, что вряд ли порядочная девушка сделала бы ему то, что делал сейчас его детектив-инспектор.

Сэм приподнимает голову, с влажным звуком выпуская член изо рта и опускаясь снова, а затем еще раз, впуская его немного глубже с каждым разом и не переставая работать руками, находя тот ритм, на который Хант реагирует прерывистым вздохом с каждой фрикцией. И тогда, видимо, Хант приходит к какому-то для себя выводу, потому что его руки, лежавшие до того беспомощно на затылке Сэма, вдруг крепко и уверенно берут его за голову и притягивают ближе, так, что крупный член Ханта безжалостно врывается в его горло, преодолевая сопротивление рефлекторно сокращающихся горловых мышц. Сэм давится и делает попытку отстраниться, подавляя тошноту, но эти руки, большие и цепкие, как клешни, не отпускают, пока член не заходит Сэму в глотку чуть ли не до самого основания, а затем снова поднимают его голову наверх.

Сэм делает судорожный глоток воздуха, чувствуя, что задыхается и борясь с рвотным рефлексом, но прежде, чем он успевает вздохнуть полной грудью, Хант снова тянет его голову вниз.

Рот Сэма растягивается от члена, который неумолимо вбивается в него снова и снова, все с большим размахом и частотой, в то время как руки Ханта продолжают крепко удерживать его голову, мешая пошевелиться. Сэм делает жадный короткий вдох каждый раз, как член Ханта выходит из его глотки, но промежутки между фрикциями слишком короткие, и от недостатка кислорода у Сэма кружится голова, на глазах выступают слезы, а по его подбородку течет слюна, и это было бы похоже на изнасилование, если бы у него не стоял в этот момент, как никогда в жизни.

Дыхание Ханта над его головой рваное и тяжелое, он размашисто вскидывает бедра, вколачиваясь Сэму в рот и оттягивая на себя его голову. Сэму кажется, это длится и длится, он вцепляется в одежду Ханта мертвой хваткой, дышит прерывисто и поверхностно, судорожно втягивая в себя кислород мелкими глотками. У него заложен нос и из глаз текут слезы, а еще у него такой стояк, словно перед ним только что голышом продефилировали Мисс Вселенная за последние десять лет. Но прежде, чем это становится окончательно невыносимым, Хант издает низкий и долгий стон, больше похожий на звериный рык, и кончает глубоко в глотке Сэма, высоко вскидывая бедра и удерживая руками его голову.

После этого его руки слабеют, отпуская, и Сэм валится на пол, тяжело откашливаясь и пытаясь отдышаться. По его языку и небу разливается острый горько-соленый привкус, и Сэм сглатывает снова и снова, пытаясь отогнать его прочь. Его стояк становится почти болезненным, и он действительно благодарен полумраку и бесформенной тюремной одежде за то, что они позволяют скрыть это от Ханта. Это была игра, притворство, чтобы оградить их обоих от опасности. И Сэм боится даже представить, что скажет Хант, если узнает, что у Сэма встал с такой силой от того, что кто-то в жесткой форме загнал свой член ему в глотку.

Впрочем, когда Сэм наконец-то переводит взгляд на Ханта, то понимает, что тот едва ли расположен сейчас подмечать детали: он смотрит на Сэма, прикрыв рот рукой, будто бы ему нехорошо, а его взгляд немного расфокусирован. Под неотрывным взглядом Сэма он молча заправляет штаны, качает головой, словно каким-то своим мыслям, а затем просто вываливается за дверь, оставляя Сэма в одиночестве. Сэм не может поверить, что он действительно сделал это, что он оставил Сэма с жесточайшим стояком после того, как спустил ему в рот, в чертовом складе чертовой тюрьмы, наедине с грабителем и убийцей Дэниэлом Бойлом, который скрывается где-то во тьме. Последняя мысль оказывается неожиданно отрезвляющей, и Сэм поспешно выныривает следом, но Ханта в коридоре уже нет.

Ноги сами несут его к месту, которое он знает, и Сэм приходит в заброшенную комнату охраны, которая, к счастью, не заперта. Там пусто и сумрачно, и Сэм вздыхает с облегчением, потому что не представляет, что сделал бы, если бы Хант был сейчас здесь.

Оказавшись внутри, Сэм опускается на пол, прислонившись к двери спиной и согнув одну ногу в колене, запускает руку в штаны, обхватывая изнывающий член ладонью, и исступленно дрочит, зажмурившись почти до боли. Перед его закрытыми веками проносятся воспоминания о том, что произошло между ним и Хантом на чертовом складе, и Сэм кончает себе в руку с разочарованным стоном, чувствуя себя опустошенным и неживым.

Он откидывает голову назад, прикусывая щеку изнутри зубами до крови, и ему хочется кричать, срывая горло, кричать до тех пор, пока сюда не сбежится вся округа.

Проходит несколько мучительных минут, прежде чем его наконец отпускает, Сэм делает глубокий вдох и вытирает руку о пыльный затертый ковер.

– Так должно было случиться, – говорит он вслух самому себе в холодной тишине комнаты. – Мы должны были сделать это, чтобы защитить себя. Это ничего не значит.

И то, что он дрочил и кончил, вспоминая, как это было, тоже ни черта не имеет значения.

Сэм не верит самому себе ни на грош, но надеется, что если будет повторять это себе достаточно часто, то когда-нибудь сможет поверить, со временем.

– Это – настоящее, – говорит он в тишину, но сегодня один из таких дней, когда Сэму не хочется верить и в это тоже.

Минуты текут одна за другой, в конце концов Сэм заставляет себя подняться на ноги, испытывая некоторую слабость в коленях, и приводит себя в порядок. На гвозде у стены висит пыльное треснувшее зеркало, и Сэм смотрит сквозь него на свое лицо, избитое и изможденное. Он рассматривает свое отражение очень внимательно, задаваясь вопросом, можно ли сказать по его виду, что только что произошло? Догадается ли кто-нибудь, если он выйдет сейчас в коридор, что некоторое время назад он стоял на коленях в холодной полутемной комнате, пока другой мужчина трахал его рот?

Дверь позади него открывается, и Сэм подпрыгивает на месте от неожиданности, резко разворачиваясь.

– Спокойно, босс, это я, – говорит ему Крис Скелтон, заходя внутрь и запирая за собой дверь. – Шеф сказал, что ты скорее всего будешь здесь. Вы повздорили или что-то вроде? – обеспокоенно добавляет он, замечая свежие синяки у Сэма на лице.

– Крис, мне нужно, чтобы ты кое-что проверил, – говорит ему Сэм, неожиданно вспомнив. – У Дэниэла Бойла есть брат, сводный по линии отца, его имя Брайан. Мне нужно, чтобы вы ребята узнали, имеет ли он отношение к ограблениям, хорошо? Это пока что все, что у меня есть.

Крис заверяет его, что они обязательно все проверят, и смотрит на Сэма с теплом и участием, так, как никогда, конечно же, не посмотрел бы Хант.

– Хочешь, я отведу тебя умыться, босс? – спрашивает Крис, и Сэм кивает, старательно отгоняя от себя мысль, что и этого Хант тоже никогда бы не сделал. На сегодня Ханта с него уж точно достаточно.

Крис отводит его в туалетную комнату, и там Сэм с наслаждением умывает лицо, стирая засохшую кровь, затем шею и уши, опускает под прохладную воду голову, чувствуя, как невидимое стальное кольцо, стискивающее грудь, постепенно слабеет, и он снова может дышать.

– Спасибо, Крис, – искренне говорит Сэм.

– В любое время, босс, – говорит Крис, улыбаясь, затем сверяется со своими часами. – Сейчас начнут заводить всех в камеры. Пойдем, я отведу тебя вместе с остальными.

Крис возится довольно долго, застегивая на запястьях Сэма наручники и чувствуя себя явно не в своей тарелке: Сэм наблюдает в зеркало за его лицом, сосредоточенным и смущенным, пока он надевает наручники и проверяет, насколько плотно они сидят. Сэму приходит в голову, что они все делают это по-разному: Хант обычно припирает его к стене и защелкивает наручники ловко и грубо, будто бы имеет на это право, а Рэй напротив делает это нарочито медленно, словно получает от этого какое-то извращенное удовольствие, и в его глазах в такие моменты почти всегда видна насмешка. Сэм думает, что по сравнению с ними двумя у Криса получается просто замечательно.

– Готово, – сообщает тот, глядя в зеркало на Сэма и неловко улыбаясь. – Можем идти, босс.

Когда Сэм оказывается в камере, Бойл уже сидит там. Он курит, выпуская в воздух тяжелые клубы дыма, его плечи напряжены и сгорблены – явный признак того, что Бойл на взводе, и Сэм без шума забирается на верхнюю койку, не желая попасть под тяжелую руку.

– Чертов Рейн обчистил всех под ноль, так что никакого виски, – говорит ему Бойл с нижней койки. – Впрочем, Марти Эрнстсон разливал сегодня свое жуткое пойло, но от этого, знаешь ли, приятного мало.

Бойл поднимается, чтобы привычно положить локти на койку Сэма и посмотреть ему в лицо, от него действительно разит тем пойлом, о котором он говорил – можно подумать, Бойл пил чистый спирт, Сэм и понятия не имел, что заключенные могут раздобыть в тюрьме алкоголь.

Бойл спрашивает:

– Где ты был?

А то ты не знаешь, думает Сэм, сцепив зубы и чувствуя злость, потому что это из-за Бойла они с Хантом вляпались в такое дерьмо. Все из-за чертового Бойла.

– Где ты был, Сэм? – повторяет Бойл, и в его глазах загорается тот нехороший огонек, который означает, что он уже не слишком хорошо контролирует монстра внутри себя.

– Какая разница, где я был? – спрашивает в ответ Сэм, внутренне напрягаясь. – Я, может, и умный парень, как ты сказал, но из меня игрок ни к черту, так что со мной итог игры против Рейна нисколько не изменился бы. Так что расслабься, ладно?

Бойл некоторое время смотрит на него нетрезвым взглядом, говорит:

– Я бы врезал тебе, если бы не был настолько пьян, – и сползает обратно на свою койку.

Сэм отворачивается к стене, тихонько выпуская воздух сквозь стиснутые зубы.