Автор: Миссис Хикс
Название: три небольшие зарисовочки
Фэндом: LoM
Размер: mini
Дисклеймер: не имею, не мое.
Рейтинг: религиозным фанатикам -гомофобам и детям во младенчестве нельзя!
Пейринг: Сэм, Джин, разумеется
1А по утру они проснулись
POV Хант
На хрен его сантименты и полубред надежд. Все белые и пушистые прототипы, которые какой-то говнюк из Гайда вбил ему в его тупую башку. Стереотипы, сам знаю, не смейте поправлять. Пусть только еще раз он пикнет про «его обязанности», и я его так обяжу, родная мама не опознает. Дожили, уже десять гребанных минут пялюсь на своего зама, ровно столько, сколько сейчас мне хочется ему навалять. Я имею в виду, сверх меры навалять. Маленький педераст. Давай же, Тайлер, просыпайся… Хитрая баба, сопит, не останавливаясь. И где же хваленая чуткость Гайдовского отдела? Сопит, гаденыш. Приобнял подушку, пускает слюни. От умиления сдохнуть можно. А я и сдохну здесь, сдохну от духоты и этого отвратительного чувства в ребрах.
На часах полвосьмого утра, так рано после грандиозной пьянки я еще никогда не поднимался, а попойка была, действительно, не хилая. Был стоящий повод – мальчишник в честь скорой свадьбы этого Тройного Зэ-Тайлера. Задницы-Задохлика-Зануды. Он упился в стельку, ну еще бы, организацию взял на себя ваш покорный слуга, у меня за столом даже монашки не останутся трезвыми. Влейте им полпинты в их безразмерные лифчики, парни, не стесняйтесь, устроим стриптиз, еееееее.
Бля, до чего же хреново. Две зарплаты за обычное, такое родное похмелье! Душу за похмелье, эй, рогатый, где мне расписаться кровью? Я хочу, чтобы просто болела голова, кто-нибудь!
Чего ты сопишь, Сэмми-бой? Что ты делаешь? Что я делаю? Впервые со мной такое. Столько выпить и протрезветь так быстро, что блевать тянет.
Ворочается. Нет, не просыпайся, Глэдис, я еще не решил. Не решил, что мне делать с этой жопой, куда я сам себя засунул. Тьфу, метафора соответствующая. Ну же, Джин, сделай хоть что-то. Выбор не велик: ты либо уходишь, и Тайлер остается в неведении, что перед своей свадьбой с пьяну переспал со своим боссом, либо остаешься, и… То, что будет дальше имеет три варианта развития. Потеря дружбы. Потеря работы. И третий вариант, о нем я вообще не хочу думать.
Раньше надо было мучится выбором. Но нет же, мы ж, твою мать, мужики, мы идем напролом! Захотелось поставить упертого Тайлера на место? Показать, кто тут главный? Или услышать, как он, кончая, выкрикивает именно твое имя? Прекрасно.
Твою мать. И еще не факт, что, проснувшись в одиночестве, он не вспомнит того, что произошло. Башка у него точно не варила вчера. После такого коктейля в крови о мальчишнике мало кто из участников вспомнит что-нибудь вразумительное.
Нет, надо сваливать. Всегда можно будет сделать большие глаза, и Тайлер подумает, что это ему приснилось. Вот будет потеха. Каждый раз, глядя на меня, он, точно говорю, будет краснеть, как трепетная девственница. Как краснел этой ночью. Ведь пьян же вдрызг, а моргает так, удивленно, и дрожит под моими руками. Я и не уснул потом. Эта сволочь быстро задрыхла, а я…
Что меня держит здесь? Какого я до сих пор не свалил?
Простыня Сэма сползла. Колени наружу, мерзнет, свернулся калачиком. Девчонка. Отлично, Хант, ты ему еще одеяльце подоткни. Боже, что я здесь делаю? Ну не в любви же мне ему признаваться, это ж чушь собачья! Хватит. Все, ухожу!
***
Мягко отворяется дверь, сквозняк поднимает шторы, но скоро дутые волны тюля мирно опускаются на место. Воцаряется тишина.
Сэм елозит щекой по наволочке, переворачивается на спину, перекидывает руку на пустеющее место, и открывает глаза. Слишком яркий свет. Тайлер щуриться и осипшим голосом вопрошает:
- Джин?
Конечно же, ответить ему некому.
Трудовые будни вообще-то никто не отменял, и слегка помятый Сэм подходит к зданию Департамента, поднимается на лифте, дружески кивает сильно опухшему после вчерашнего Крису, одну руку засовывает в карман, а другой толкает дверь кабинета начальника.
- Вот. – говорит Сэм, и вынимает руку из кармана. – Ты у меня галстук забыл.
И только тогда осмеливается поднять глаза на Ханта. А Хант молча смотрит на кольца галстука, спланировавшего на его рабочий стол, заваленный очень-мужскими-вещами, и даже и не знает, что ему делать. Пауза затягивается.
Тайлер вдруг чувствует, что сейчас чихнет.
Хант открывает пачку сигарет – прекрасная возможность потянуть время перед серьезным разговором.
Пауза, пауза, пауза.
Ну и тормоза эти двое!
2
Бабах
Мистер Эндри встал как обычно, позавтракал как обычно (каша из пакетика, сосиска и пиво), оделся, как полагается, так, чтобы никто не бросил на него косого взгляда. Мистер Эндри положил платок в нагрудный карман, зашнуровал ботинки, выпрямился во весь свой огромный рост и посмотрел в мутное зеркало. Такая у него была привычка: глядеть в зеркало перед выходом из дома.
Ни смотря на то, что Эндри сегодня все делал правильно, в груди у этого здорового детины вдруг зародилось чувство тревоги. Глядя на свое отражение, мужчина поднес пальцы к глазам и с изумлением растер по щеке холодную слезинку. Надо же. Какого черта, а?
Плачущий гробовщик, вы такое видали?
Сэм и Джин проводили операцию по захвату преступника. Ну то есть припирались, прячась под прикрытием складского хлама, пока злополучный грабитель копался в своем нажитом непосильным трудом.
- Твое одобрение– настоящие событие, не так ли? – пробурчал Сэм, вздергивая подбородок.
- Твое молчание – вот событие! – выплюнул Хант.
- Мы здесь только благодаря тому, что я не отступился от своей теории.
- Иди прогуляйся! Вселенной нужны такие герои.
- Черта, Хант!
- Шшш.
- Не шикай на меня.
- Заткнись, Глэдис. – звенящим шепотом произнес Джин, резко рванул, и одной рукой перехватил зама за талию, а другой закрыл тому рот. Сэм дернулся, почувствовав на губах вкус кожаных перчаток босса, но потом смерился со своим положением и замер.
- Правее. – выдохнул Хант, обдавая щеку Сэма жарким дыханием. Тайлер скосил глаза и увидел приближающуюся тень. «А вот и наш гений банковского грабежа - подумалось ДиАю. – главное, не спугнуть.» Сэм расслабленно повел плечами, всем своим видом показывая, что он уже собран и вполне может обойтись без руки на своем рте, но Хант медлил и руки не убирал.
Стараясь не шуметь, Сэм передвинул ногу и каблуком наступил на ботинок шефа, пытаясь привлечь его внимание. Как бы ни так. Вместо того чтобы отпустить своего зама, Хант вдернул его вглубь тоннеля из коробок, проволок несколько шагов и припечатал к стенке, на мгновение отступая. Сэм, почувствовав себя свободным, сразу же раскрыл свое рот, намереваясь разразиться шипящей гневной тирадой.
Плачущий гробовщик, вы такое видали?
Эндри все еще пребывал в некотором потрясении от своего состояния. Он чувствовал дорожки слез, ползущие по щекам даже тогда, когда лопатой зачерпывал комья земли. На эти похороны собралось много серьезных и богатых респектабельных и многоуважаемых людей. Удивительно, если учесть, что хоронили самоубийцу. Красивая девушка с теплыми индийскими глазами в крепкий замок сцепила тонкие пальцы. Эндри поудобнее перехватил черенок лопаты. Почему же, думал мужчина, ему сейчас так хреново? Может, пиво было прокисшим?
Сэм, почувствовав себя свободным, сразу же раскрыл рот, намереваясь разразиться шипящей гневной тирадой. Но ему не дали даже начать. Хант грубо дернул его за плечи, запрокинул голову, сжимая подбородок, и поцеловал. Сэму, во всяком случае, хотелось бы думать, что это поцелуй. Или же Хант просто решил им пообедать. Тайлер конечно же застыл, и какая-то муть завертелась в его голове, начисто потерявшей способность мыслить четко. Сэм вспомнил, из какой кружки Джин пьет кофе, какие крышечки на его фляжках для виски, вспомнил своего кота…это что еще за извращение? Голова кружилась, руки были ужасно неудобно прижаты к телу, а язык непосредственного начальства нагло хозяйничал где-то в горле Сэма. Разве могут так рождаться здравые мысли?
Тайлера пробрало через несколько секунд, запоздало бросило в жар, и в голове ударили в набат. Господи, это же Хант! Шеф! Гомофоб и мужлан! И это его-то лапы только что побывали на Сэмовой..?
Может, пиво было прокисшим?
Эндри напряг мускулы, и первая порция земли звучно ударила о крышку дубового гроба. Бабах. Копья как брызги, разлетелись по дереву. Сэм Тайлер? Да, кажется, так звали погибшего.
Сэм в невероятной силой оттолкнул от себя Ханта, и, дрожа, прислушался к звукам из вне. Ему ведь не послышалось? Нет? Не могло. Страшный глухой удар. Эхо до сих пор разливалось по воздуху, и Тайлер задрожал. Знакомый, до боли знакомый звук. Что это было, черт возьми?
Оскорбленный и на весь мир обиженный Хант увесистым толчком вернул к себе внимание своего зама.
- Ты слышал? – едва промолвил Тайлер, хватаясь за рукав хантовского пиджака. – Слышал?
Джин поджал губы. Если честно, он ждал не такой реакции. Не для этого он выхлебал столько виски и провел множество бессонных ночей, решаясь на подобную демонстрацию чувств. Но Тайлер не Тайлер, если не испортит все подобным образом.
- Это шаги. – недовольно сказал Джин, картинно вытирая губы перчаткой. – Наш голубок-подозреваемый шаркает своими кривенькими ножками.
- Нет. Это что-то другое.
Сэм Тайлер? Да, кажется, так звали погибшего. Эндри перевернул лопату, и вторая порция земли взорвалась на крышке гроба. Бабах! Какой-то полицейский, верно… Два дня назад Эндри оштрафовали за неправильную парковку. Долбанные фараоны. Чертов городишко.
- Нет. Это что-то другое. Ах! – Сэм сжался в комок и повалился к стене.
- Ты что вопишь, Тайлер? Сэм?
- Иди. Иди, мне что-то нехорошо. Арестуй его, а я…
Тайлер еще что-то пролепетал и посмотрел наверх, в прорехи в крыше - оттуда светили звезды.
Бабах!
Когда это закончиться? Сумасшедший мир. Сумасшедший Хант, сумасшедший я.
По движению воздуха, Сэм понял, что Хант прошел мимо. И правильно, нечего здесь задерживаться.
Скоро раздались угрожающие крики. Орал шеф. Орал преступник. Потом только шеф, и весьма самодовольно. Сэм понял, что план прошел как по маслу, и перестал волноваться на сей счет. Пора бы поволноваться и за себя, а? Уронив голову, Сэм закрыл лицо руками.
Бабах!
Никакие это не шаги. Сэм уже знал, что это, любой, услышав подобное, понял бы, как рождается этот дикий инородный звук – это стук по крышке гроба.
- Твою мать. – прошипел Тайлер, протирая мокрые глаза. – Даже поцеловаться нормально не могу.
3Ответные чувства
POV Сэма
Когда он признался мне в любви, я не приобрел ничего, кроме ответственности за него. Он сразу же стал мне обузой. Даже не замечая, я стал сопоставлять свои поступки с его предполагаемой реакцией. Я начал задумываться о качестве его жизни о его здоровье. Пытался доказать ему, что овощи полезны, а никотин вреден. На работе я все больше оглядывался в его сторону, следя за тем, чтобы он, по обыкновению своему, не ринулся под пули, заявляя всем о своем превосходстве. Я стал переживать за него.
Когда он признался мне в любви, я потерял себя. Свою свободу и чистоту мысли. Было нехорошо и некомфортно. Я выпивал больше, чем обычно, я рисковал спиться.
Его признание в любви не было романтическим. Отнюдь. И после этого мы с ним не спали. Ведь он же «не какой-нибудь извращенец» и «не один из этих педиков». Кто же ты, спрашивал я про себя, и отвечал: ты трус. Ты ведешь себя как хамоватый подросток.
День, когда он признался мне в любви, стал самым плохим днем в моей жизни. Теперь я отдавал ему себя, совершенно этого не желая. Конечно, изо дня в день я спорил с ним, он кричал на меня, я – на него. Все было как обычно, за исключением одного: я был должен ему. Я был должен что-то сделать, чтобы вытащить нас из этой трясины. Не уходя далеко от водный метафор, я мог бы назвать план своих действий «раскачиванием лодки». Я сильно разозлю его, решил я. Он либо откажется от меня, либо… предпримет хоть что-то, от чего я смогу отталкиваться в дальнейшем.
Итак, начал я с легкого раскачивания. Весь его день рождения я провел с Энни, и лично ничего ему не подарил. Я не стал усугублять наши рабочие конфликты, это могла навредить невинным жителям Манчестера. Но я придумал лучше: я подружился с Литтоном. «Лэсли» подружиться был не против. Это ничего, что первые два дня нашего общения, меня немного подташнивал от манер этого человека. Зато когда шеф впервые увидел, как Литтон зовет меня по имени, его реакция окупила мне все страдания. Я понял, что я на верном пути. Далее я перестал держать в квартире виски, я откопал фотографию ребят из Гайда, оформил ее в рамочку и поставил на свой рабочий стол. Подружился со старушкой-соседкой, имеющей обыкновение звать меня к себе на плюшки, когда шеф заявлялся ко мне выпить.
Я откровенно и нагло нарывался. И я нарвался. Прислушиваясь к своему внутреннему «я», я вновь возвращаюсь к тому, с чего начал.
Когда он признался мне в любви, моя задница не болела так, как сейчас.
На душе моей удивительно спокойно. Может быть, я и потерял часть себя, но приобрел кое-что взамен.